Над землей сентябрь и августШпаги длинные скрестили,Несмертельные две шпаги —Желтый луч и серый дождь.Над медвяною землею,Над пустынным колким жнивьем,Над баштанами, где зреютЗеленеющие тыквы,Над протяжным птичьим свистомНесмертельный бой идет.Сталь о сталь звенит неслышно,То сверкнет, то снова гаснет,Очи синие встречаютСерых длинные ресницы,Только злобы нет в очах!Сколько сил в любом движенье,Кровь живет в ударе каждом,На десницах обнаженныхБьются мускулы, как струны,Смех слетает с полных губ.А земля — в красе медвяной,А поля, мечтая, дремлют,А в просторных огородахТыквы стелются на грядах,И в протяжном птичьем свисте —Крыл широких ровный взмах.
2
Как слово милой, в памяти моейИ молния зеленой гибкой вербы,И тот холма зеленого зигзагЗа стеклами вагона. ПастушатаС ногами загорелыми, с мешкамиЗаплечными бежали нам навстречу,Махали нам руками. И мохнатыйЩенок — веселый, шустрый их приятель —На поезд лаял в радостном презренье,А ветер голубые тени гналНад лугом, над девической фигуркой,Такой изящной, стройной, как бываютОдни лишь незнакомки, — над леском,Уже пронизанным лучом заката…Писать об этом долго на бумаге,И в памяти остался долгий след,А всё — мгновенье только продолжалось.Один из мальчуганов дольше всехМахал руками нам; его друзья,Щенок мохнатый — все к делам вернулись,И только он один еще смотрелВслед поезду, что круто выгибалсяПо колее, загадочно блестящей,Но что́ он думал, неизвестно нам.И я припомнил прежних ребятишек,Мимо которых весь их рабский век —От детских лет, иссеченных кнутами,До старости печальной — пробегалиСоставы желтоглазых поездов,Им оставляя только клочья дымаДа робкие мечтанья о чужой,Счастливой жизни, шумной, многоцветной, —И думал радостно, что, может быть,Вот этот загорелый пастушонокСам поведет когда-нибудь в просторыВеселые большие поезда,И сам проложит ровные дорогиСквозь наши оснежённые поля,Сам будет ветром, молнией, огнемПересекать зеленое раздолье.