Стихотворения и поэмы

Даже удочку в реку без вас не забросить
мне, вовеки не знавшему с вами тоски.
У меня в волосах появляется проседь —
ваше мужество снегом легло на виски.

Каждый миг мой от вашего мига зависим —
в этом сила и вечная юность моя.
Но не хватит чернил и бумаги для писем,
если всем вам ответить попробую я.

Я хочу, чтобы сердце взволнованно билось,
чтобы море клубилось, вздымая прибой.
Здравствуй, жизнь! Мне движенье твое
                                                                полюбилось,
я повсюду ищу столкновений с тобой.

Неизменно на труд и на подвиг готовы,
отрешившие робость, неверье и страх,
о друзья неразлучные, кто же вы, кто вы,—
пастухи! Вы стоите, как туры в горах.

Девять гор перешел я и девять ущелий,
вновь сегодня к равнинам привыкнет мой
                                                                    взгляд,
и друзья, с кем шагал сквозь дожди и метели,
новой песней в дороге меня окрылят.

1953

106. В сторону села Шопена. Перевод А. Межирова

На польской равнине, в чужой стороне
мы ищем село Фредерика Шопена.
Сказанье о чанги мерещится мне,
и я вспоминаю его постепенно.

Мелькнут в отдаленье развалины стен,
высокие липы метнутся к машинам.
Ударь же по струнам, волшебник Шопен,
и слезы вчерашней поры осуши нам.

Я знаю, растают снега по весне,
сотрутся отметины тяжкого плена.
И пахарь по мирной пройдет целине…
Всё ближе село Фредерика Шопена.

Сосульки, примерзшие к прутьям ветвей,
за кисть винограда я принял сначала,
я вспомнил о Грузии милой своей,
грузинская песня в душе зазвучала.

Отец мой певучий мне вспомнился вдруг.
Как пел он красиво, легко и степенно.
Мне жалко, что сын не наследовал слух…
Всё ближе село Фредерика Шопена.

Мечты, словно искры с огнива, летят,
хочу, чтоб от песен душа раскололась,
хочу, чтобы с песней народною в лад
звучал, по примеру Шопена, мой голос.

Но слух мой неточен. Как сделаюсь я
наследником песни великой Шопена?
И стелется по снегу песня моя,
приветствуя дом Фредерика Шопена.

1952

107. Дом Ленина в Поронино. Перевод А. Межирова

В пути на Татры, возле поворота,
за перелеском, на исходе дня
окликнул дом бревенчатый меня,
и я вошел в открытые ворота.

Здесь Ленин жил,
и вести из России
под этот кров сквозь тысячи преград
с конспиративной почтой приносили
подпольщики,
и Ленин был им рад.

Он у окна просматривал газеты.
Вершины Татр сияли невдали.
Дыханьем революции согреты,
здесь до рассвета совещанья шли.

Здесь на стекле запечатлелись взоры
глядящего в просторы Ильича.
И эхо слов хранят ревниво горы,
и слышен голос горного ключа.

И ленинскими мыслями до края,
как книжный том, наполнен этот дом;
здесь на меня, горя и не сгорая,
зарницы мыслей падают дождем.