Был солнечный полдневный час,И всяк бы жрал и жрал.В кишках у Вэтти голод взвыл,И малый заплошал.Багров, как окорок свиной,В коптильне знавший крюк,Он заскорузлою рукойСжимал ольховый сук.Таким содеется лицоУ щегольских персон,Такою лорда станет пясть,Работай с наше он.Его башка была, что куст,А шляпа, как скирда.На роже там и сям рослаКлочками борода.Но голод, что голодный червь,Проел ему кишки,И всюду чудились емуСъедобные куски.И в кухню спешно он поперПопер к милашке Медж,И у плиты он сел без силГоршков с едой промеж.«Встань! — рявкнул он. — Толстуха, встань!Не дай душе пропасть!Из первых блюд или вторых,Но дай нажраться всласть!»В голодный этот постный часОдин хорош искус:Густой похлебки мисок пятьИ мяса жирный кус.«О Вэтти! — отвечает Медж.—О, лжив был твой зарок!Влюблен ты, Вэтти, не в меня,А в пудинг и пирог!О, вспомни, Вэтти, полночь ту,Когда все улеглись.Ты щеки целовал мои,Они возьми — ввались!Зачем-то зад мой похвалил,А я возьми — поверь!И руки в ямочках ласкал,Где ямочки теперь?Зачем-то ленту посулил,Подвязки на чулки.Подвязки есть — а толку нет,Чулки мне велики!О подлый Вэтти, сколько раз,Поскольку ты мне люб,Я крала с кухни пирогиИ отливала суп.Но — чу! — к обеду вон звонят,Пойду снимать горшок!Пойду, подлец, опять потетьЯ для твоих кишок!»Поел хозяин, помолясь,Медж в кухню отпустил.Веселый Вэтти ей сказал,Что — слаб и нету сил.Пошел и подошел к столу,Где хаггис жирный прел,Воткнул в середку острый ножИ, что отрезал, съел.И трижды крикнул: «Медж, поешь!Роскошная жратва!»И жрал, покуда не сожрал,И не подох едва.