Стивен Эриксон Падение Света (СИ)

Она всмотрелась в него и послала улыбку необычную и дразнящую, прежде чем встать. - Просто думала, сир, что вы захотите узнать об утреннем вызове. Видите ли, я знаю, что они тоже умны. Слишком умны. Как вы, но на иной манер. Они не захотят терять время. Так или иначе, у вас есть время подумать и подобрать нового сержанта. Вот и всё, сир.

Он смотрел ей в спину. "И что это было? Они не уволят ее. Так не делается. У них что-то другое на уме? Поутру все узнаем.

И все же... почему я не свел разговор к шаловливому петушку?"

Вот что значит переутомление. Тусклый рассудок не улавливает нюансов, не чует запаха возможного соблазна, этого узкого пути между пустым флиртом и грубым приглашением. Но разве мало лет прошло с тех пор, как он играл в такие игры? А что с Ренс? "Мечты об интиме могли умереть в женщине, что взяла любовь в руки и утопила. Возьми меня Бездна! Что за гнусные мысли. Осмелился вообразить себя и ее вдвоем... осмелился перевернуть правильный порядок мироздания. Мы не заслужили лучшего.

Убийца и трус рука к руке. Убийца детей и убийца взрослых. Не для них нежные лобзания, тихий смех и сладкие наслаждения. Не для них всяческая любовь, мечты о счастье и о, как глубоко будет разочарование от поиска радости.

Нет, это привилегии невинных.

Ибо поистине невинными должны быть те, что ищут себе привилегий и называют себя достойными.

А для нас, виновных, само желание станет преступлением. Как смеем мы желать подобного для себя, мы, жалкие обноски прежних жизней.

Забудь Ренс. Забудь все удовольствия. Выжги любую нежную мысль, Варез. Не для тебя, не для нее. Не для всего нового Легиона.

Оружие и доспехи будут смеяться за нас, ибо они существуют без чувства вины и ничего не ведают о стыде".

Взгляд притянуло туда, где меч в ножнах свисал с колышка на центральном шесте. "Кроме тебя, разумеется. Ты слишком хорошо меня познал. Ты радовался воссоединению, наверное, предвкушая последнее мое падение. Ох, как ты повеселишься, организуя месть. Знаю, старый друг, она близка. И радуюсь, ведь я предал слишком многое в твоей душе".

Пора было затушить лампы, сделав стены непрозрачными, непроницаемыми. Как бы. В отличие от прочих трусов, он совершено не боялся темноты. Признавал ее как состояние, в котором можно затаиться невидимо и неслышно.

"Но Мать Тьма готова лишить нас и этого. Даровать очи, способные пронзать сумрак. Многие могут увидеть в этом благо, конец страха перед незримым, перед неведомым. Только ли страх заставляет нас молиться об ответах? Только ли теряем мы, не зная? Не понимая?"

Затушив лампы, он сидел на койке, желая стать слепым к внешнему и внутреннему. "Благослови меня темнотой, если нужно, и сделай благом незрячесть. Сделай так, Мать Тьма, и я буду служить тебе. Бывают времена - ты сама отлично знаешь - когда незнание не кажется врагом".

Галар Барес нашел Торас стоящей у закрытого окна, окутанной сумраком. Высокое и узкое окно выходило к кузницам. Медные ставни были старыми, изрытыми, края створок неровными и перекошенными, так что внутрь проникал некий отблеск тусклой синевы безлунной ночи. Он разглядел сквозь эти полосы жидкой краски, что она была голой.