Читаем Сто братьев полностью

По дороге через библиотеку я пробежал мимо лежащего на полу Барри. Кожу под его глазами окрасили фиолетовые гематомы. Врачу никто не помогал. Предположительно, потому, что он врач и сам может о себе позаботиться.

Я взял себе на заметку проведать его, когда избавлюсь от цветов и добуду в баре тодди, – в смысле, если Барри так и не сдвинется с места.

– Прошу прощения, – сказал я, обойдя Ричарда, который пер прямо на меня, не глядя, куда идет.

– Ой, прости, Даг. Я тебя не заметил, – извинился Ричард.

– Разуй глаза и будь повнимательнее, а то так и снесешь кого-нибудь с ног, понял?

– Что, ночь не задалась, Даг?

Я задумался:

– Нет, все в порядке. – Потом я подумал еще. – Может быть. – И еще после недолгих размышлений я сказал: – Шум действует на нервы.

Он кивнул, словно соглашаясь, но я понял, что он и не думал соглашаться, – просто его голову вечно трясло, потому что его не слушались мышцы шеи; у Ричарда неврологическое расстройство, что-то вроде синдрома Туретта, хотя куда слабее и без обсессивного голосового тика. Среди симптомов – легкая моторная персеверация верхней части торса, а в возбужденном состоянии – и конечностей; и, хотя его форма расстройства довольно легкая, смотреть на него тошно.

Голова Ричарда дружелюбно, раздражающе покачивалась, как метроном.

– Не нравится музыка, Даг?

– Музыка приятная, но слишком громкая. Зачем выкручивать музыкальный центр на полную? И пес Чака сводит меня с ума. Он что, не может научить его затыкаться? В таком лае своих мыслей не слышно.

– Пес просто рад быть псом. Рано или поздно успокоится.

– Будем надеяться, ради его же блага, – сказал я и вспомнил об иголках и флаконах, припрятанных в моем кармане. Не так уж трудно обезвредить Стрелка на ночь, а то и дольше.

Голова Ричарда качнулась вверх, вниз. Это зрелище наполняло меня ненавистью.

– Ричард, я бы с удовольствием задержался поболтать, но мне еще надо найти воду и вазу для лилий. – Длинные стебли словно вяли на глазах. Но на самом деле они не вяли. Они смялись, потому что я их слишком сжал и ломал. Никогда не умел обращаться с растениями. Я попробовал нести букет в обеих руках, нежно, словно дитя. Я боялся повредить бутоны. Такие тяжелые, свисающие. Как правильно носить охапку цветущих лилий?

Да вверх ногами, как парижане! Но в таком положении, когда рука вытянута вдоль тела, лилии чуть не подметали пол. На ходу я обычно ритмично помахиваю руками; теперь пришлось сдерживаться, чтобы колыхающиеся лепестки не угодили мне под ноги. Я вытянул правую руку и стал нести цветы на отлете, под углом – около тридцати градусов от тела. Левую руку убрал во внешний карман спортивного пиджака, к свернутому стетоскопу; вот и нашлось чем ее занять на пути через библиотеку – играться с гибкой трубкой. Разыскивая вместительную вазу, я подспудно ощущал театрально яркую телесную стеснительность, словно мое неестественное, опасливое внимание к движению и позе из-за цветов каким-то образом само по себе притягивает взгляды братьев. Букет неизменно привлекает внимание к своему носителю. И все же мне было немножко нервно, как вдруг меня позвал с набитым сыром ртом Шеймус:

– Эй, Даг, ты же их прямо по ковру волочишь.

– Иди в задницу, Шеймус. Может, вместо того чтобы набивать брюхо, лучше поможешь мне найти вазу? И что ты там пьешь?

– Водку.

– Дай глотнуть.

– Прости. Сам себе поищи.

– Да брось ты, Шеймус. Один глоток?

– Мне пришлось очередь отстоять, Даг.

Зачем спорить зря? Я и так видел, что стакан Шеймуса почти пуст. В нем оставался один колотый лед. Полноценный напиток, мастерски смешанный Клейтоном на заказ, – самое оно для начала ночи. А сейчас уже была ночь в полном смысле этого слова. Снаружи просачивались ледяные сквозняки. На улице входил в силу ветер. Будь проклята эта садовая калитка. Шеймус поднял стакан с водкой, и, когда он издевательски отпил, лед пересыпался в стакане по направлению к его губам и зазвенел.

– Не особенно налегай, – посоветовал я, а он ответил со смехом:

– Чья бы корова мычала, а, Даг?

Здесь мы видим идеальный пример неуместной личной критики в не самой подходящей обстановке. Общение с семьей всегда утомительно. Это не новость. И все-таки Шеймусу не стоило проявлять свой дискомфорт от нашего общения и развешивать ярлыки без спроса. Какой это уже стакан по счету? Ничто не мешало ему выпить у стола, прежде чем утащить с собой этот пустой и запотевший стакан водки. А то и сразу несколько. Хотя могу заверить: за нашим раскладным столом непросто добиться больше двух стаканов за раз. Давка. Гвалт, все требуют разные напитки. Я люблю просить свой обычный двойной и вдобавок не слишком сладкий коктейль, чтобы потягивать в уединении. Что тут такого плохого?

Шеймус допил последние капли разбавленной водки, и его лицо приобрело привычное встревоженное выражение: тонкие серые губы сжаты, глаза раскраснелись и нервно косятся в сторону бара. Я предположил, что он уже прикидывает, сколько времени придется проторчать в очереди за новым стаканом. Обо мне он уже и думать забыл, когда я спросил:

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Проза

Беспокойные
Беспокойные

Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить.Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться.Рассказанная с двух точек зрения – сына и матери – история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека.Роман – финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер.На русском языке публикуется впервые.

Лиза Ко

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Салихат
Салихат

Салихат живет в дагестанском селе, затерянном среди гор. Как и все молодые девушки, она мечтает о счастливом браке, основанном на взаимной любви и уважении. Но отец все решает за нее. Салихат против воли выдают замуж за вдовца Джамалутдина. Девушка попадает в незнакомый дом, где ее ждет новая жизнь со своими порядками и обязанностями. Ей предстоит угождать не только мужу, но и остальным домочадцам: требовательной тетке мужа, старшему пасынку и его капризной жене. Но больше всего Салихат пугает таинственное исчезновение первой жены Джамалутдина, красавицы Зехры… Новая жизнь представляется ей настоящим кошмаром, но что готовит ей будущее – еще предстоит узнать.«Это сага, написанная простым и наивным языком шестнадцатилетней девушки. Сага о том, что испокон веков объединяет всех женщин независимо от национальности, вероисповедания и возраста: о любви, семье и детях. А еще – об ожидании счастья, которое непременно придет. Нужно только верить, надеяться и ждать».Финалист национальной литературной премии «Рукопись года».

Наталья Владимировна Елецкая

Современная русская и зарубежная проза