Сто лет Ленни и Марго

Я вернулась к заявлению. Дату рождения Джонни я знала – хоть что-то. Дальше шла графа “Причина подачи заявления”. Половина бланка оставалась незаполненной. В эту графу я вписала и без того понятное “Не знаю, где он”, потом подумала, что это, пожалуй, выглядит несерьезно, и зачеркнула.

– Чем ты занимаешься? – прошептала она. От нее пахло духами и спиртным.

– Я…

Не в силах объяснить, я просто показала ей бланк на планшете с зажимом.

– “Заявление о пропаже человека”, – прочла она. Приподняла брови, спросила: – Кто пропал? – и, не дав мне ответить, продолжила: – Не ты случайно? А ведь это гениально! Заявить о собственной пропаже и исчезнуть… Бог мой, просто гениально! Так я и сделаю однажды. – Глаза ее блеснули.

– Мой муж, – я будто впервые за много дней заговорила.

– Вот как! – сказала она, и я почему-то все ей выложила. Почти все. Умолчала лишь об одном маленьком, но очень важном человеке.

– Скучаешь по мужу? – спросила она, выслушав меня.

– Не знаю. Он один у меня остался.

– Но ты хочешь проводить с ним время, когда отыщешь?

– Нет, я…

– Хочешь жить с ним?

– Ну…

– Тебе нравится от него зависеть?

– Зависеть?

– Да, ты ведь проделала такой путь ради него. В нем для тебя сейчас весь смысл. Ты зависишь от него.

Ее это, кажется, злило.

– Мне просто хотелось увидеть близкого человека, – сказала я, а сказав, поняла, что это правда.

– Тогда так и напиши. Они поймут, как это срочно, и сразу кинутся его искать.

Бланк заявления глядел на меня, пустой и невнятный.

– Заполнишь и что будешь делать дальше?

– Не знаю.

– Есть где остановиться?

– Нет. – Я почувствовала, как загорается лицо.

– Смелая ты, – сказала она, и я подумала: в самом деле?

– Не знаю, – повторила я.

Плакать хотелось все сильнее.

– Хочешь знать, что я тут делаю?

Я не ответила, но она сообщила мне три вещи. Во-первых, что ждет своего друга Адама, который вломился в университетскую лабораторию с подопытными животными и был арестован. Во-вторых, ждет, не арестуют ли и ее за это же самое. И в-третьих, предлагает переночевать у нее, если первое и второе как-нибудь уладится.

А потом посоветовала мне разорвать заявление о пропаже человека и “раскрепоститься”. Я тогда подумала, это жаргонное словечко, означающее сексуальную свободу, и лишь много позже поняла, что она предлагала мне отделиться от сбежавшего мужа и не преследовать его, а помахать рукой на прощание и пожелать счастливого пути.

Первое и второе улаживалось гораздо дольше, чем мы обе предполагали, рука моя так и осталась лежать на заявлении о пропаже человека, и в конце концов бумага сморщилась в том месте, где к ней прижималась влажная ладонь. Мужчина, у которого украли велосипед, и полицейский, шедшие мимо, споткнулись о мои чемоданы, после чего первый выругался, а второй спросил, что я тут делаю.

Когда Адам вышел из камеры без наручников, моя новая знакомая крикнула “ура!”, полицейский шикнул на нее, пригрозил, а потом вручил Адаму его пожитки и велел – не буду повторять, какими словами – уходить.

– Невинно осужденный на свободе, – сказала она. – Отпраздновать имеем право.

Я подумала, не из Шекспира ли цитата.

– Это Адам. А это Марго, наша шотландская беглянка, познакомься.

Он пожал мне руку. Моя ладонь была все еще влажной, и Адам почти незаметно вытер свою о джинсы.

Мы вышли на улицу, в тусклый солнечный свет.

– Ой! – сказала она, будто только что вспомнив. – Меня Мина зовут.

Мы шли по улице, удаляясь от полицейского участка, и я не сразу поняла, что по-прежнему держу в руке планшет с заявлением о пропаже человека.

– Забыла! – я поспешила обратно, но Мина нагнала меня у входа в участок и, схватив за руку, остановила.

– Ты чего?

– Нельзя же красть у полицейских!

– Пусть забирают свой планшет, но не это, – она открепила листок. – Это доверим судьбе.

И, скомкав заявление о пропаже человека, плотно смяв его в ладонях, эффектным броском отправила в урну.

Ленни и Розовая комната

Марго подбежала так быстро – только лиловое пятно перед глазами мелькнуло. Крепко обвила меня руками, и я вдохнула ее лавандовый запах.

– У вас все хорошо? – спросила я.

И почувствовала, что она кивает.

– Осторожней, – предупредила Новенькая Медсестра, но было поздно: Марго давила на мои свеженькие швы, и с этим уже ничего нельзя было поделать.

– Как же я по тебе соскучилась! – сказала она.

Весь класс глядел на меня. Но я не обращала на них внимания, рассматривала рисунки и наброски Марго – целую коллекцию, накопившуюся в мое отсутствие. Они были так хороши, что я даже чертыхнулась. Извинилась, но Марго, кажется, не возражала. В тот день мне многое сошло бы с рук – она так радовалась, что я жива.

Пиппа сразу подошла ко мне, едва закончив объяснять классу, как смешивать зеленые и синие оттенки для абстрактных картин на морскую тему, которые она задала нарисовать.

– Ленни! Обниматься не будем. – Она указала на свой фартук, заляпанный зеленой краской. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо.

– И теперь все в порядке? – не унималась она.