Сто лет Ленни и Марго

Ответ, разумеется, не пришел. Тети, дяди и коллеги отправили листочки обратно, отметив галочками в клетках свое намерение присутствовать и гастрономические предпочтения. Я заглянула на дно пакета, чтобы убедиться, что мое единственное приглашение не осталось с нами, и представила, как где-то там, в Лондоне, оно лежит, беззащитное, на колючем коврике у двери и чужие люди, хмурясь, разглядывают его, невнятно обсуждают, а потом оно падает в мусорное ведро, на яичную скорлупу и чайные пакетики, еще испускающие пар.

Хамфри, видно, жалел меня и хотел развеселить, и мы поехали в Ковентри, а в универмаге “Рэкэмс” разделились – он отправился покупать свой первый в жизни парадный костюм, я – свое второе свадебное платье.

В женском отделе не было ни одного окна и ни одного покупателя. Я забрела в слегка освещенный полумрак и оказалась среди притихших вешалок и полок с одеждой. Принялась ее разглядывать, попалась на глаза продавщице, и та подошла. Внезапно почувствовав, что меня как будто бы заподозрили в попытке воровства, я постаралась вести себя как можно нормальней.

– Чем могу помочь? – улыбнулась продавщица.

– Я иду на свадьбу.

Не знаю, почему я так выразилась.

– Прекрасно! А когда?

– В следующие выходные.

Она сделала большие глаза и тихонько ахнула. Очевидно, покупать платье для торжества, которое уже так скоро, было слишком поздно. Правильно я сделала, не сказав ей, что собираюсь присутствовать на собственной свадьбе.

– Так, посмотрим, – она смерила меня взглядом. – Какие цвета предпочитаете?

– Не белый.

Она засмеялась, как будто я сказала, что предпочитаю дышать кислородом.

– Ну разумеется! – Продавщица за голову схватилась от одного только предположения, что я, гостья, могу появиться в белом у кого-то на свадьбе.

– Не возражаете? – спросила она.

– Нисколько, – ответила я, сама не зная, на что соглашаюсь.

Но вскоре поняла – когда она стала брать с вешалок платья и уже через несколько минут держала в руках не меньше десятка плечиков с красными, зелеными, синими. А я так и стояла с пустыми руками.

– Пойдемте? – спросила продавщица и проводила меня в примерочную.

По-моему, она в тот день еще ни с кем не разговаривала.

Первые платья были чудовищны – одно, красное, как почтовый ящик, висело везде, где не надо, другое, атласное, походило на блестящую зеленую трубу. Я чувствовала себя неуютно, потому что теперь, когда мы пустились в эту одежную одиссею, продавщица не желала отходить от меня ни на шаг. Без конца стучалась в шторку, говоря нараспев “тук-тук!”, и просилась посмотреть. Но показаться ей я смогла только в четвертом или пятом платье. Темно-синем, с рукавами до локтя и чуть расклешенной у колена юбкой. При движении она шелестела.

Добрая продавщица нашла мне синюю вуалетку, крепившуюся к волосам, и ворсистый синий жакет с рукавами той же длины, что и у платья.

– Превосходно! – сказала она, а я тем временем разглядывала себя в зеркало.

Хотелось поблагодарить продавщицу, что помогла мне подобрать свадебное платье, но не хотелось нарушать легенду, поэтому я просто ее поблагодарила, пока она укладывала платье в пакет. И добавила:

– Невеста будет в восторге.

Хамфри я обнаружила в кафе торгового центра – он попивал чай и, вытягивая шею, смотрел сквозь высокую стеклянную крышу в холодное синее небо.

– Ну?

– Получилось! – я указала на пакет.

– М-м-м… – он глотнул чаю. – У меня тоже. И если это не совсем под запретом, доложу тебе, что я выбрал синий.

Накануне свадьбы Хамфри отправился ночевать к своему другу Элу.

– Интрига! – сказал он с притворным драматизмом, поцеловав меня на прощание у двери. И крикнул: – Увидимся у алтаря! – усаживаясь в машину Эла с портпледом в руках.

В день второй моей свадьбы я приготовила себе на завтрак тост с джемом, выпила чашку чаю. В доме было необычайно тихо без Хамфри, который громко топал и без конца переставлял вещи с места на место, обычно наводя беспорядок. Я завила волосы и тщательно накрасилась. Взяв бледно-розовую помаду, обитавшую некогда в лондонской съемной квартирке на стопке книг и, к счастью, все еще годную.

До церкви я дошла сама, викарий с сердечной улыбкой пожал мне руку. И предложил подождать в маленькой боковой комнате. Он спросил, не захочет ли кто-то из гостей подождать вместе со мной. Я, стараясь не печалиться по этому поводу, ответила, что буду одна.

Я пришла слишком рано. И стала ждать – в компании сложенных в комнатке Библий и запасных скамей.

А потом дверь распахнулась – на пороге стояла она.

Вдохнув и сглотнув одновременно, я подавилась. На руках у меня были белые кружевные перчатки, сшитые мамой еще на первую свадьбу. Которые я попробовала стащить – кашлять в них не хотелось, – но перчатки сидели слишком плотно. Мина шагнула вперед, протянула мне свадебную программку, и как раз вовремя: я отхаркнула комок светло-зеленой слизи прямо на “Свадьбу Марго Макрей и Хамфри Джеймса”.

И стала извиняться, а она – смеяться.