Сто причин поверить

– В покер играю и много еще во что. Долдон привил мне воспитание. Ты же знаешь, Гриб. Я же тебе рассказывала.

– Вот и мама моя играет. У нее вечерами соседи собираются, и они режутся до утра.

– На деньги? – с сомнением глянула на Грибова Настя.

– Нет. У них ставки другие. Кто-то элитные семена на кон ставит. Кто-то свою рабочую силу. Один из соседей маме проигрался так, что ему пришлось ей на бане крышу перекрывать.

– Ух ты! Она мастерски блефует?

Ответить Грибов не успел. Вернулся Иван Аверкин. В руке у него опять был пакет, но на этот раз не мусорный, а из супермаркета.

– Извините, что задержался. Зашел в магазин чай, кофе, сахар купить. Дома шаром покати. После того, как Ниночки не стало…

Он запнулся от воспоминаний, судорожно втянул носом воздух. Поспешил открыть дверь квартиры и пригласил их внутрь.

Удивительно, но у него было очень чисто. У Насти редко так бывает. Почти никогда. Тот день, когда к ней приехала Саша со своим психологом Олегом, стал исключением.

На самом видном месте – стене гостиной напротив входа – висела большая фотография Нины. С тонкими чертами лица, маленьким носиком, пухлым ртом, бледная, она была хорошенькая – но и только. На главные роли она могла претендовать, если только была очень талантлива и харизматична. Настя подозревала, что ни того, ни другого в Нине не было в достатке. Светлане Лопачевой она явно уступала.

– Может, чай или кофе? – поинтересовался Иван, потирая ладони.

– А кофе растворимый? – уточнила Настя.

– Зачем? Сварю, перемолов в кофемолке. Мы с Ниночкой всегда так делали.

– Тогда мне крепкого и побольше, – улыбнулась с благодарностью Настя.

Она пошла следом за Иваном в кухню. И чтобы поговорить по ходу дела, и чтобы проконтролировать, чего он там и сколько сыплет в турку. Грибов тут же задышал ей в затылок.

В кухне, остановившись на пороге, Настя снова уперлась взглядом в огромный Ниночкин портрет. Немного другой, но очень похожий. То же миленькое, невыразительное личико. Рот не улыбался. Глаза смотрели равнодушно.

Ну какая из нее главная актриса!

Без приглашения сев к столу, Настя открыла телефон и зачитала:

– Вы обвиняете полицию в бездействии и в том, что они отказали вам в возбуждении уголовного дела. Так?

– Совершенно, верно. – Иван помешал чайной ложечкой в турке, не оборачиваясь.

– Вы считаете, что несчастный случай, произошедший с вашей женой, который повлек ее гибель, заслуживает уголовного преследования?

Он с грохотом поставил турку на стол, убирая ее с огня. Наклонился к Насте и хорошо поставленным голосом громко спросил:

– А вы считаете, что гибель моей жены не достойна того, чтобы к разбирательству привлечь полицию?

Он не предложил ей чашку, а из турки, стоящей возле ее локтя, пахло умопомрачительно. Она тут же сглотнула слюну.

Он заметил, пробормотал извинение и поставил чашку перед ней.

– Наливайте сколько хотите. Ваш спутник, думаю, не кофеман. – Он глянул на согласно кивнувшего Грибова, спросил: – Чаю хотите? Зеленого? Или черного?

Грибов отказался от всего. Встал в дверях кухни. И вместо того, чтобы заняться жалобщиком, снова принялся ласкать Настю взглядом. Внимания она на него не обращала вовсе. Налила себе кофе до краев. Взяла чашку обеими руками, глотнула, обожглась, но почти не заметила – так кофе был хорош.

– Итак, вы желаете возбуждения уголовного дела, – констатировала она после трех глотков. – И кого, по-вашему, мы должны будем преследовать? В отношении кого возбуждаться?

– Не понимаю вашего профессионального жаргона, – недовольно сморщил Ваня интеллигентное лицо. – Но вы должны найти того, кто подстроил Ниночке ее несчастный случай.

– Послушайте, Иван… – нехотя оторвалась Настя от чашки. – У нас есть масса свидетелей – вся актерская труппа, плюс главный режиссер, осветитель и помощник главного режиссера. Это по меньшей мере десять человек!

– Одиннадцать, – поправил он ее. – Был еще одиннадцатый человек, который находился в зале.

– И кто же это? – недоуменно переглянулись Настя с Грибовым.

– Светлана Лопачева.

Иван отодвинул от стола табурет с мягким сиденьем, сел на него, уставившись на Настю торжествующим взглядом.

– А вы не знали? – спросил он и тут же сам себе ответил: – А вы не знали!

– Откуда у вас информация? – спросила Настя, успев шикнуть на Грибова.

Тот наверняка собирался открыть молодому вдовцу глаза на правду. Что на момент репетиции Лопачева уже несколько часов как была мертва.

– Я сам ее видел.

Вот тут Настя опешила. И последний глоток кофе из чашки превратился в пузырь в ее горле. Она закашляла.

– Кого вы видели? – вытаращилась она на Ивана Аверкина, едва откашлялась и восстановила дыхание.

– Светлану Лопачеву.

– В момент репетиции? Она была в зале? И вы были там же? – зачастила вопросами Настя.

– Нет. Меня не было в зале. Ни в момент репетиции, ни после. Но я приезжал в Дом культуры за час до репетиции. Я очень хотел увидеть Ниночку.

– Зачем? Вы что, поссорились? Вы что-то заметили? О чем-то подозревали?

Настя вылила остатки кофе из турки в чашку. И, не обращая внимания на то, что там наполовину гуща, сделала крупный глоток.