Стоящий на Вершине

Берег убегал вдаль и терялся в туманной дымке у голубых гор. Райский уголок на фоне которого блестел стеклянными гранями куб неправильной формы. Огромный. Размером с многоэтажный дом. Я чувствовал находящееся внутри него существо.

В тот же миг мой разум слившись в единое целое с зрительными образами, воспарил над планетой. Я увидел голубой шар планеты-океана. Лазурную гладь лишь изредка испещряли изумрудно-золотые вкрапления островов. Над одним из полушарий поднимался огромный столб белого пара. Мой интерес к этому явлению был мгновенно удовлетворен: там, в глубочайшей морской впадине, недалеко от северного полюса планеты, находился охладитель главного квантового узла нейросети роя.

— Ну парень, ты даешь! — услышал я восхищенный голос Аридана Эйла. — Я не ожидал от тебя такой силы! Даже я на такое не способен. Да даже думаю никто из членов высшего Совета Империи!

В следующий миг ледяной ментальный вихрь сорвал меня с вершины бросив навстречу мириадам галактик, выстроившихся в бесконечную спираль. Тьма и пустота между ними озарилась ярким сиянием багряных звезд-нейроузлов. Пространство расплескалось многомерным потоком, став истинно бесконечным. Материи в привычном понимании более не существовало. Я видел атомы. И что-то еще — выходящее за пределы привычного понимания, лежащее за пределами обострившихся чувств. Некую грань, между реальностью и тонким квантовым миром, по которой скользит бытие собственного «я».

Последним был ворвавшийся в сознание голос Рорка — где-то на границе мира и микромира: «Он исчезает из барокамеры! Физически! Что происходит?».

Глава 29

Возвращение к реальности (реальности?!) оказалось намного стремительнее погружения в тонкий эфир Вселенной. За это время мой разум и физическое тело преодолев миллионы световых лет оказались в стеклянном кубе на берегу океана. Первое, что я увидел перед собой — фигура в позе лотоса, словно живая древняя статуя, парящая в толще биораствора и падающем сверху потоке света.

Стоящий на Вершине! Я находился в одном реакторе с ним, отделенный некой прозрачной мембраной, не позволяющей физически навредить ему. Странная субстанция, окружающая меня — и жидкая и газообразная одновременно — позволяла свободно дышать.

Основным чувством, какое способен был ощущать здесь человек, являлась власть. Абсолютная безграничная власть. Она была везде: в этом реакторе, заполненном биораствором, в миллионах ретрансляторов нейросети, разбросанных по галактике. Нейропузырь, раздувшийся на много световых лет, был призван имитировать могущество высших сил, наделяя ими Стоящего на Вершине.

При этом, даже обретя их, он все еще оставался человеком. Учитель и Аридан Эйл оказались, правы, сыграв на обыкновенном любопытстве сверхсущества, не сумевшем победить в себе это человеческое начало.

Стоящий на Вершине разглядывал меня. Его глаза были закрыты, но я чувствовал, как нечто более тонкое и проницательное, чем обыкновенный взор, всматривается в меня, словно пытается увидеть меня насквозь, прочитав мои мысли, узнать скрытые помыслы.

В следующее мгновение похожее на вечность — настолько глубоким и полным было ощущение — меня захлестнул поток видений… или правильнее было бы сказать, чувств. Радость и боль, гордость и недоумение… Рождение и первая победа… горячий спор и нежная любовь… Страх и ненависть… надежда и желание…

Передо мной расстилался бесконечный океан жизней. Живая Вселенная, населенная триллионами людей, называющихся человечеством. Я не видел их, но чувствовал — всех и каждого. Одновременно. И чувства эти складывались в образы: вот, кто-то на кухне ведет неторопливую беседу; кто-то собирает в школу ребенка; начальник отчитывает подчиненного; охотник выслеживает в джунглях добычу…

Волной всплывали из неведомых темных глубин, о каких мы даже не имеем представления, сокрытые в них чувства-видения тайных нереализованных желаний, спрятанных глубоко в подсознании. Обладание богатством, сексуальное вожделение, жажда власти…

Длись это чувство дольше — оно могло испепелить человека. Или наоборот — сделать его всемогущим. Ведь оно давало тому, кто контролирует его невероятную власть — власть над человечеством.

В этот миг (время здесь не играло роли) я понял, что на миллисекунду мне и в самом деле позволили стать Стоящим на Вершине! Я чувствовал и знал то же что и он. При этом понимал — что мне приоткрылась лишь малая часть того, что доступно ему. Впрочем, я не сомневался, что это существо способно уничтожить меня лишь силой мысли. И просто играет со мной как кошка с мышкой.

…Чувства складывались в блоки, фреймы, укрупнялись, разделяясь на категории. Их поверхность мерцала как звездное небо. Это бурлил эгрегор в ментальном котле эмоций человечества. Нейтральные, лишенные бунтарского духа чувства — составляющие большинство этого океана — получали поощрение. Эмоции, идущие в разрез с генеральной линией, не выгодные сильным мира сего тут же мягко корректировались или подавлялись…