Стоик

За время торгов по Пятой авеню медленно два или три раза проехал туда-сюда закрытый конный экипаж, в котором сидела женщина. Она смотрела на авто и экипажи, которые подъезжали к входу в особняк Каупервуда, смотрела на мужчин и женщин, толпящихся на ступеньках, ведущих к дверям дома. Это так много значило для нее, потому что она созерцала теперь свое собственное последнее сражение: окончательное прощание с ее прежними честолюбивыми мечтами. Двадцать три года назад она была одной из самых сногсшибательных красавиц в Америке. В некоторой мере она сохранила частичку своего прежнего духа и осанки. Ее согнули, но не уничтожили. Пока. Но миссис Фрэнк Алджернон Каупервуд не вошла в дом, чтобы принять участие в торгах. Правда, она видела, как ее самые драгоценные вещи уносят покупатели, а иногда слышала голос аукциониста: «Сколько предложите? Сколько предложите? Сколько предложите?» Наконец она решила, что больше не в силах это выносить, и сказала, чтобы возница доставил ее в квартиру на Мэдисон-авеню.

Полчаса спустя она стояла в одиночестве в своей спальне, молчала и чувствовала потребность в тишине. Не осталось никакого следа всего того, что чуть ли не волшебным образом исчезло в этот день. Теперь она одна. Каупервуд не вернется, даже если бы захотел.

А потом, еще год спустя, она неожиданно снова подхватила воспаление легких и ушла из этого мира. Перед смертью она отправила записку доктору Джеймсу:

«Если будет на то ваша добрая воля, я прошу вас проследить, чтобы меня похоронили в усыпальнице рядом с моим мужем, как он того хотел. И простите меня, пожалуйста, за мои грубые выходки в ваш адрес в прошлые времена. Они объяснялись свалившимися на меня несчастьями, описать которые выше моих сил».

И Джеймс, держа в руках это письмо и размышляя о странностях жизни, сказал про себя: «Хорошо, Эйлин, я сделаю это».

Глава 76

В то время, когда разграблялось состояние Каупервуда, когда умирала Эйлин, Бернис медленно, но неуклонно выходила на курс, который, как она полагала, поможет ей приспособиться к обществу и жизни в любой из их форм, при условии, как она думала время от времени, что она в достаточной мере накопит интеллектуальные и духовные богатства, чтобы начисто избавиться от западного материалистического мировоззрения, согласно которому единственным земным богом являются деньги и роскошь. Желание таких перемен коренилось в первую очередь в ее борьбе со скорбью, которая охватила ее после смерти Каупервуда и почти отравила ее существование. Но вдруг совершенно случайно, по крайней мере, выглядело это чистой случайностью, ей в руки попала маленькая книга, известная как «Бхагавадгита», которая, казалось ей, в сжатом виде выражала то, что за тысячи лет накопила азиатская религиозная мысль.

Кто знает, что такое Атман[51]

,Тот знает и что такое счастье,
Рожденное из чистого знания:
Из радости саттвы[52].
Глубока его радость
После строгого самоучения:
Сначала горький труд,
Но наконец какая сладость,
Конец печали.
Кто хочет найти
Эту совершенную свободу?
Может быть, один человек
Из многих тысяч.
Тогда скажи мне, сколько
Из тех, кто обретает свободу,
Будет знать конечную
Истину моего существования?
Может быть, единственную истину.

Поймав себя на том, что она мурлычет эти песни Бога, она задумалась: а не есть ли она та, кто может обрести истину и понимание. К этому стоило стремиться, и она отправилась на поиски.

Но, прежде чем отправиться в Индию за знанием, она приехала в Англию, чтобы уговорить мать сопровождать ее. И прошло всего несколько часов после ее прибытия в Бухту Приора, как там появился и лорд Стейн. Когда она рассказала ему о своем решении ехать в Индию, чтобы всерьез заняться изучением индуистской философии, Стейн хотя и проявил интерес, но в душе был потрясен. Он много лет слышал о том, что в Индию в интересах правительства или кого-то еще отправляются люди, и, вспоминая о них, он чувствовал, что Индия – неподходящее место для молодой и красивой женщины.