Стоик

Она подошла, поставила цветы в бронзовую урну на ступенях усыпальницы, подумала, что Каупервуд должен знать теперь, если не знал раньше, когда был здесь во плоти, что каждое поклонение и постоянный поиск прекрасного в любой форме, а особенно в форме женщины, есть не что иное, как поиск божественного замысла за всеми формами – лицо брахмана, сияющее сквозь них. Ей хотелось бы, чтобы он разделил с ней эти мысли, когда они были вместе, и она вспомнила слова:

Растворенный в брахмане,
Он покоряет мир,
Даже здесь, живой в мире,
Брахман всегда один,
Неизменный, не тронутый злом;
Какой дом есть у нас, кроме Него?

А что говорил гуру о милосердии? «Будь благодарна за то, что можешь что-то дать другим. Будь благодарна тому, что бедняк оказался рядом с тобой, чтобы, одарив его, ты могла помочь себе. Разве ты не есть вся вселенная? Если к твоим дверям подходит человек – иди и встреть саму себя».

Но теперь, обратившись к своей совести, она пыталась понять, какое место милосердие занимало в ее жизни? Что она сделала в своей жизни, чтобы помочь другим? Что она сделала, чтобы оправдать свое право жить? Да, Каупервуд не только вынашивал идею основать больницу для бедняков, но и сделал все, что в человеческих силах, чтобы осуществить ее, и неважно, что его планы не были реализованы. Но она – было ли у нее когда-либо желание помогать бедным? Всю свою жизнь она не могла вспомнить, но понимала, что, за исключением нескольких лет, всю жизнь искала удовольствий, пыталась подняться выше по социальной лестнице. Но теперь она знала, что человек должен жить ради чего-то вне себя, ради того, что будет отвечать потребностям многих, а не тщеславию и благам немногих, к числу которых принадлежала и она. Что могла сделать она, чтобы помочь людям?

И вдруг в этот момент ее раздумий ей пришла в голову мысль о больнице. Почему бы ей самой не основать больницу? В конечном счете он оставил ей крупное состояние, дом, наполненный ценными предметами искусства, за которые она легко может выручить немалые деньги, и в сумме с тем, что у нее уже есть, возможно, это позволит ей запустить проект. Может быть, найдутся люди, которые захотят ей помочь. Доктор Джеймс наверняка будет одним из них.

Какой чудесной была эта мысль!

Приложение

В предыдущей главе читатель прочел последние строки, когда-либо написанные Теодором Драйзером, и написаны они были за день до смерти – 28 декабря 1945 года. Однако он оставил записки – наброски дополнительной главы и краткого изложения трех книг трилогии: «Финансист», «Титан», «Стоик». Краткое изложение, как отмечает миссис Драйзер, автор предполагал написать в форме внутреннего монолога, который не оставил бы сомнения у читателя о представлениях автора о жизни, силе и слабости, богатстве и нищете, добре и зле.

Текст, который следует дальше, был подготовлен миссис Теодор Драйзер на основании записей ее мужа.

Вернувшись после посещения кладбища в гостиницу, Бернис принялась взвешивать возможности создания больницы, реалистично оценивая сложные практические, а также технические и медицинские стороны, требовавшие привлечения людей богатых и не чуждых милосердия, людей, обладающих необходимыми техническими навыками и знаниями, которые потребуются для правильной организации и продвижения такого крупного проекта. Она собиралась продать свой дом на Парк-авеню со всем его содержимым, что должно было принести ей по меньшей мере четыреста тысяч долларов. Она добавит к этому часть своего нынешнего состояния, всего вместе хватит для небольшого начала. Конечно, подумала он, доктор Джеймс был бы подходящим кандидатом на должность главного врача и директора, но удастся ли ей заинтересовать его? Она была занята мыслями и предвосхищениями возможностей в связи с больницей, пока не встретилась снова с доктором Джеймсом, который пригласил ее на прогулку по худшей части нью-йоркского Ист-Сайда.

Для Бернис, которая в юности никогда не бывала в таких убогих, нищенских или запущенных районах Нью-Йорка, это первое посещение улиц Ист-Сайда стало мучительным откровением. Она всегда росла под крылом матери до того рокового вечера, когда ее постигло горькое разочарование в обеденном зале одного из ведущих отелей Нью-Йорка, когда она случайно услышала правду о своей матери – Хетти Старр из Луисвилля, когда впервые в жизни ощутила она тяжесть и ужас отвержения обществом.

Но Бернис пережила все это. Ее ценности, как она поняла это, неизмеримо изменились. Ее социальные амбиции прошлого казались ей теперь жалкими тщетами. Когда она жила в Индии, в ней родилось желание заглянуть в жизнь поглубже – рассмотреть и изучить вблизи жизненные силы, которые, как понимала она теперь, были совершенно ей незнакомы прежде. Она больше не искала для себя надежного положения в обществе, теперь она чувствовала желание найти для себя социально достойное дело.