Стоит ли мне писать?

Ему хотелось засмеяться. Откуда то изнутри что-то стало нашептывать ему: «Покажи этому сопляку, что такое настоящая ненависть. Убей, убей, убей. Убей! УБЕЙ!»

«Подохни!»

— Вам плохо?

— Просто разболелась голова.

— Меня зовут старший капитан де Гротте. Можете называть меня просто де Гротте. Или старший капитан. Как вам будет угодно. — обольстиво улыбнулся он.

«Сменил тактику, ублюдок.»

— У меня пара вопросов, касательно смерти салия. Вы видели, как это произошло?

— Нет.

— Вы говорите очень уверенно. — де Гротте уставился в свои бумажки. — Согласно показаниям, вы были тяжело ранены, но в сознании.

— Нет, не видел.

— Вы слышали, как салия приказал вам отступать?

— Нет.

— Вы собирались отступать?

Мельхиот подумал, прежде чем ответить.

— Нет.

— Вот как? — поднял брови де Гротте. — Да вы и впрямь у нас герой.

Безразличный взгляд вперился в старшего капитана. И тот не удержал его тяжести. Ему начинало казаться, что он больше говорит со стулом, на котором сидел двуручник.

«Бесись, ублюдок».

— После того, как вы прорвались в правый корпус укреплений, кто принял на себя командование?

— Мы прорвались в левый корпус.

— Милорд.

— Мы прорвались в левый корпус. Милорд.

— Верно.

Молчание.

— Кто принял командование, младший сержант?

— Офицер Килгор.

— Сер Килгор. — поправил его старший капитан. — Как вы думаете, у лейтенанта были полномочия принимать командование?

— Это не мое дело, милорд.

— Правильно, не ваше. — уткнулся в свои бумажки де Гротте.

«Чего этим кретинам нужно?»

— Как вы оцениваете командные качества сера Килгора?

— Это не мое дело. Милорд.

— Вы были согласны с командами лейтенанта?

— Я их выполнял.

— Но вы их одобряли?

— Скажу, когда стану лейтенантом.

Де Гротте хитро и понимающе улыбнулся.

— Что же, не забудьте о своем обещании. — старший капитан сделал вид, что разговор окончен.

Мельхиот с трудом поднялся на ноги.

— Да, вот еще что. Вы спрашивали в лазарете, где ваш меч? Вот он. — де Гротте указал в угол шатра, где стоял рукоятью вверх двуручный клинок Мельхиота. Он был сплош покрыт зазубриннами.

— Вот что странно: мы нашли одного убитого офицера. Угадайте его имя? Раны которого могли быть получены только разве что таким вот, тяжелым двуручным мечом.

«Так вот куда вы клоните, ублюдки. Всего одного офицера? Я был о себе лучшего мнения.»

Взгляд лейтенанта обжигал спину. Мельхиот не предоставил им такого удовольствия. Его лицо не выражало абсолютно ничего.

«Да, благородные отпрыски. Простой смерд получит лейтенантское звание и кавалерский орден. И вы ничего не сможете с этим поделать.»

— В бою случается всякое. В бою с нежитью особено. — веско проговорил двуручник, как буд-то ему много раз доводилось сражаться с нежитью, снова с трудом садясь на стул. Кажется, этот процесс доставил старшему капитану удовольствие.

— Вы не видели, как сер Килгор получил рану?

— Нет, милорд. — почти правдиво ответил Мельхиот. Он действительно не помнил этого.

— Когда, примерно вы видели его последний раз?

— Когда он отдал приказ к свободному строю. — и снова он был не так уж далек от истины.

Де Готтре задумчиво некоторое время жевал губы.

— Руководство Командного дома распорядилось дать вам увольнительную на два месяца.

Молчание.

— Что вы намерены делать потом?

— Я подумываю уволиться в запас. — врать не было смысла.

— Это досадно. — хотя в голосе де Гротте не чувствовалось никакой досады. — Сильные двуручники на хорошем счету в гвардии. Вам ли не знать?

— Мне нужен… отдых.

— Это правда. Ваши раны страшны. Но вы поразительно быстро поправляетесь. Когда я вас увидел месяц назад, готов был поспорить, что вы не выкарабкаетесь. Я рад, что не поспорил. Думаю, отдых пойдет вам на пользу. После чего, с вами будет продлен контракт. Возможно, в звании лейтенанта. — де Гротте снова сделал вид, что разговор окончен.

— Свободны.

Двуручник проковылял через шатер, и сгреб свои израненный, не меньше чем он сам, меч — «Мой сын».

«Что?» — уставился в немом вопросе на меч двуручник.

— Вы точно в порядке?

— Относительно.

— Вы забыли свой орден. — безразлично обронил старший капитан ковыряясь в своих бумагах.

Летенантского назначения на нем уже не лежало. Мельхиот почувствовал себя клоуном, пытась удержаться на костылях, со шкатулкой под мышкой, и тяжелым мечом в обнимку — награждение героя состоялось.

«Интересно, этот ореден стоит хотя бы тех усилий, что бы просто тащить его на себе изуродованному счасливцу?»

В прекраснейшее осенее утро всадник мчался по пригородскому тракту Клайдмора. Одна его рука была забинтованна и прижата к телу, под накинутым гвардейским кителем. Рукав весело развевался на ветру. Прохожие недоуменно отступали с дороги бешено мчавшегося коня.

Ему сказали, что бы он старался не напрягаться ближайщий месяц. Но когда он делал, как ему скажут? Ему сказали, что рука никогда не восстановит былую силу и подвижность. Но когда он кому-то верил?