Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

Прожив пару дней в гостинице, я получил на Аптекарском острове лучшую квартиру у одного доктора медицины, которого знал по университету Гельмштедта и который год тому назад был выписан оттуда в Петербург, чтобы занять место профессора ботаники — науки, в коей весьма сведущ. Первой моей обязанностью было зарегистрироваться в полицейской конторе, ибо тогда было опубликовано предписание о том, что всякий, без единого исключения, не имел права прожить трех дней на одном месте без регистрации. Наверно, то была мера предосторожности против шпионов. Бродяг этим нельзя было прижать, поскольку такие люди обычно проводят на одном месте лишь ночь или две.

Аптекарский остров, на котором я жил, расположен более чем в датской миле от Дворцовой стороны и Васильевского острова, каковые оба места составляют как бы ядро города. Аптекарский остров также наименее застроен из всех островов, на которых стоит Петербург, и имеет, пожалуй, добрую милю в окружности. Однако на нем помимо Аптекарского сада и относящихся к нему трех-четырех строений не насчитывалось и пятидесяти домов. Остальная часть покрыта густым, но красивым сосновым лесом, какой там растет повсеместно. Остров с трех сторон омывают рукава реки Невы. С четвертой стороны он отделен от острова, называемого Старый Петербург, маленьким рукавом шириной едва ли более 30 шагов.

Епископ Новгородский, который жил в Старом Петербурге, приказал прорубить через лес перспективы, немало украсившие остров. Однако самое красивое на острове — сад, от которого остров и получил свое название. Сад — убедительное доказательство плодородности петербургского края. Сад обширен и разбит в новейшей манере. Там находится столь полное собрание растений и деревьев Европы и Азии, особенно в оранжерее, что господин доктор и профессор Сигез-бек, бывший директором сада, неоднократно говорил мне, что среди всех садов, которые он сам когда-либо видел в других странах или же знал по изданным каталогам, ему не известен ни один, равный этому. В мое пребывание в Петербурге туда было доставлено несколько сотен совершенно неизвестных растений из Китая и Великой Татарии, и доктор много трудился, присваивая им новые названия.

Все аптеки получают растения из этого сада, почему он и именуется Аптекарским. Поэтому в нем постоянно живет аптекарь, единственная обязанность которого — собирать и затем обрабатывать лекарственные травы.Во фруктах в саду тоже нет недостатка, это видно по тому, что аренда фруктовых деревьев дала в том году несколько сот рублей. Однако верно и то, что в большинстве своем эти садовые фрукты не такие большие и хорошие, как у нас и в других краях. В Петербург также ежегодно прибывает невероятное множество свежих и сушеных садовых фруктов — как по суше из Москвы и других мест государства, так и водой из Любека».

В апреле 1746 г. «тишайшая» императрица Елизавета Петровна возвращалась из Екатерингофа. Был теплый весенний вечер. Карета императрицы двинулась медленно, тихо качаясь на больших ремнях вместо рессор. У церкви Вознесения императрица откинулась от открытого окна к спинке кареты и закрыла лицо тончайшим из брабантских кружев платком, «понеже около церкви дух тяжелый происходил». А «дух» происходил оттого, что у церкви Вознесения находилось кладбище, могилы делались неглубокие и воздух был насыщен трупным запахом. Через десять лет, в 1756 г., писались такие донесения: «Воздух заражается смрадом, так, что иногда с великим терпением свершается богослужение, особенно в летнее время, ибо смрадность эта возбуждает нестерпимую тошноту».

Тотчас после своей прогулки Елизавета Петровна издала строжайший указ о кладбищах. Большинство их, бывших у приходских церквей, должны были быть закрыты, и генерал-полицмейстеру приказано отвести для погребения места, отдаленные от городских жилищ. Но потребовалось 10 лет, чтобы это высочайшее строжайшее распоряжение превратилось в действительность. Только в мае 1757 г. сенатским указом было отведено три места, удобные для заведения кладбищ: «По сю сторону Волковой деревни для жителей Адмиралтейского острова» (Волково кладбище), «в сторону от Галерной гавани для жителей Васильевского острова (Смоленское кладбище) и «по Выборгской дороге». И с 1756 г. стало существовать небольшое Волково кладбище. Конечно, кладбище скоро было занято жильцами-покойниками, а так как вокруг было много пустого места, то кладбищенская площадь все росла и росла: в 1810 г. она уже занимала 42 тысячи кв. саженей, а в 1870 г. свыше 85 тысяч саженей. В марте 1793 г. близ православного кладбища появилось единоверческое, здесь же существовало и лютеранское.