Стон (СИ)

— Я привык оценивать ситуацию трезво. Насколько это возможно в моей ситуации. Габриэль любил его. Они все его любят. Все — его добровольные шлюхи. Даже я.

— Ладно. — Джон не хотел больше слышать о шлюхах. — Я понял.

— Да ничего ты не понял, — досадливо покачал головой Шерлок. — Ты ревнуешь и оттого не слышишь самого главного. Он одержим всем и всегда, и не важно, что это на данный момент: какой-то новый проект или новая страсть. Сейчас он одержим мной. Вообразил, что это дар, что именно я — любовь всей его жизни, и окончательно спятил.

— Я его понимаю.

Шерлок вспылил: — Джон, будь серьезнее, ради бога! Я боюсь за тебя так, что тупею! Ничего не соображаю! И не знаю, что делать. Стольких оттащить от края, ни разу ни в чем не усомниться, и вдруг… У меня всегда было решение. Верное решение. А сейчас я беспомощнее младенца.

Джон улыбнулся, понимая, как неуместна его улыбка, как может обидеть и даже разозлить она Шерлока, но ничего поделать не мог. Если бы Шерлок увидел себя со стороны! Пылающее лицо, звездная яркость глаз, руки, нервно взмывающие к волосам и превращающие их в невыносимо прекрасный хаос.

До чего же сладко любить его. Каким бы ни был тот неведомый монстр, Джон его понимал.

— Я думаю, рано паниковать. Мы вместе… — слово растеклось по языку горячим дурманом, — … вместе два дня, и я всё ещё жив. Подождем. — Он снова встал у окна, отодвинув кружево занавески. — Вот что, Шерлок. Собирайся. Пробежимся до ближайшего супермаркета. Я не намерен умирать голодным.

Шерлок ошарашено уставился на светлый затылок, словно именно там гнездилась вся легкомысленная удаль этого бесхитростного, но явно не отличающегося наивностью мужчины.

Уверенного в себе. Сильного. Но при этом такого открытого для удара, такого незащищённого и никак не желающего понять, что трудно сохранить равновесие, балансируя на краю.

От страха за него сдавило грудь.

— Какого черта, Джон?! Ты шутишь?!

— А ты предлагаешь засесть в квартире и держать оборону? За кого ты меня принимаешь? Разве не мы с тобой вчера пили пиво и по очереди ходили отлить? Гайд-парк не сровняли с лицом Земли, насколько я помню. И Лондон стоит на месте. И я не лежу с простреленной головой. Господи, ты хлопаешь глазами так глупо, что я люблю тебя ещё больше.

Шерлок шагнул к нему, но замер на полдороге, сдержав порыв.

«Ну и стой. Обнимешь потом. А я обниму тебя, и ты почувствуешь надежность и силу моих рук».

Рот наполнился жаром, губы мгновенно высохли и приоткрылись.

«Как от него пышет. Даже на расстоянии я горю».

— Напрасно ты думаешь, что я ничего не знаю о смерти. Больше, чем мне хотелось бы, будь уверен. Она моя давняя знакомая, Шерлок. Я пропитан кровью насквозь, и цену ей знаю. А ещё я знаю, что жизнь сильнее. — Джон посмотрел на него долго и нежно. — Меньше всего мне хочется умереть теперь, когда у меня есть ты, но прятаться по углам я не буду. Ни за что. Собирайся. Приготовлю для тебя царский обед.

***

Джон звонит родителям, уверяя, что у него всё прекрасно.

Здоров. Счастлив.

Жаль, приехать пока не может. Времени нет. Много дел.

***

Сегодня четвертый день его приперченного ненавистью счастья.

И он всё ещё жив. И всё ещё рядом с Шерлоком.

Джон невольно начинает вести счет прожитым с Шерлоком дням.

*

— Детектив?!

— Это громко сказано, Джон. Я никогда не воспринимал себя в данном контексте. Скажем так, мне интересны загадки, кажущиеся неразрешимыми. Удивительно, насколько люди бывают слепы! Всё всегда оставляет след, надо только увидеть его и двинуться в нужном направлении. Но… Возьмем, к примеру, Лестрейда… Он прекрасный полицейский, профи, да и нюх у него не притупился. И технических возможностей куда больше, чем у меня. Но, имея в руках канат из ведущих к Садерсу нитей, он так на него и не вышел. Почему? Не понимаю. Или мой брат…

— Ты нас познакомишь?

— Да. Позже. Он в курсе, что я живу не один, и, по-моему, очень доволен. Наверняка потребовал от миссис Хадсон подробный отчет. Они, как два заговорщика, вечно шушукаются за моей спиной.

— Она очень славная.

— Она… Никогда не прощу себе её горя. Знаешь, Джон, в этом мире не много людей, которых бы я любил. Так я устроен. Но миссис Хадсон занимает в моём сердце особое место. Поверь.

— Верю.

«А я? Где в твоем сердце уголок для меня? Есть ли он?»

Шерлок смотрит долго и пристально, изучая каждую промелькнувшую тень, каждый взмах ресниц, проникая взглядом сквозь кожу и мышцы, добираясь до раненой внезапным сомнением души.

«Неужели ты не чувствуешь это?»

Джон отводит глаза.

Он истомлен близостью Шерлока и переполнен счастьем.

***

Пятый день.

Джон звонит Баку Морсу, и, вслушиваясь в механические интонации голоса, потерявшего все оттенки радости и надежды, до боли стискивает кулаки — он не любит разбивать чьи-то надежды и лишать кого-либо радости.

— Как ты, Джон? Куда пропал?

— Прости, Бак. Так получилось. Был занят.

Набор этих безликих, шаблонных фраз отвратителен, но ничего другого его мозг не рождает, и Джон продолжает выплевывать их, давясь фальшивой мутью и презирая себя.

— Ты не против встретиться? Надо кое-что обсудить. Твою работу, например. Джон?