Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах

— Извините. Вас трудно узнать.

Человек напротив улыбнулся и отчего-то пожал плечами. Выглядел он намного старше своих лет: почти совсем седые волосы, землистое лицо и умные глаза…

— Давайте заявление!

Степан Иванович обмакнул перо в массивную чернильницу, которая перешла к нему по наследству от прошлого заведующего, написал размашистым почерком несколько слов и витиевато расписался. Потом поставил дату, поднял заявление и несколько раз помахал им над столом, давая подсохнуть чернилам на собственной резолюции:

— Я не возражаю. Если президиум утвердит, приходите на работу в нашу консультацию.

— Спасибо.

Голос у посетителя был по-прежнему низкий и сочный — почти такой же, как в те довоенные годы, когда они вместе выбирались по выходным на футбол.

— Не за что. — Никифоров встал и первым протянул на прощание руку.

То, что происходило теперь, после XX съезда, называлось в газетах «восстановлением социалистической законности». Это понятие включало в себя посмертное возвращение честного имени и достоинства жертвам сталинского террора, снятие многочисленных правовых ограничений, освобождение из лагерей, тюрем и ссылок огромного количества невинно осужденных, возврат им части конфискованного имущества, осуждение массовых репрессий и злоупотреблений властью, наказание целого ряда исполнителей кровавых преступлений…

В 1953 году на июльском пленуме ЦК КПСС тогдашний руководитель страны товарищ Маленков ввел в оборот слова «культ личности Сталина». Первым делом состоялась реабилитация пятидесяти четырех осужденных генералов и адмиралов Советской армии, в том числе близких к маршалу Жукову. Поговаривали, что это была благодарность военным за активную роль в аресте и устранении Берии. Затем была спешная реабилитация участников «ленинградского дела» и такое же спешное осуждение нескольких руководящих работников МГБ и МВД, которых объявили главными виновниками репрессий.

1 сентября 1953 года Верховный Суд СССР получил право по протесту Генпрокурора СССР пересматривать решения коллегии ОГПУ, Особого совещания, а также пресловутых «двоек» и «троек». Наряду с этим вводился и упрощенный порядок — в мае 1954 года начала работу Центральная комиссия по пересмотру дел лиц, осужденных за «контрреволюционные преступления», содержащихся в лагерях, колониях, тюрьмах и находящихся в ссылке на поселении, а также аналогичные комиссии на местах. Для изучения положения так называемых спецпоселенцев была образована комиссия под председательством Ворошилова, результатом деятельности которой стало постановление «О снятии некоторых ограничений в правовом положении спецпоселенцев» от 5 июля 1954 года. Были освобождены из ссылки ранее осужденные на срок до пяти лет за «антисоветскую деятельность», сняты некоторые ограничения с раскулаченных и граждан немецкой национальности, проживавших в районах, откуда выселение не производилось. В следующем году были выработаны предложения по пересмотру политики в отношении отдельных репрессированных народов. Первыми от спецпоселения были освобождены немцы — в определенной степени благодаря установлению дипломатических отношений между СССР и ФРГ и визиту в Москву западногерманского канцлера Аденауэра. Вслед за этим последовало несколько актов в отношении греков…

В том же году прокуратура получила право востребовать из органов госбезопасности архивно-следственные дела, что позволило увеличить количество рассматриваемых персональных дел осужденных в судебном порядке жертв репрессий. Прокурорам, следственным работникам, военным юристам полагалось провести так называемую проверку дела, в ходе которой собиралась разнообразная информация о репрессированном, вызывались свидетели, запрашивались архивные справки. Особую роль при этом играли справки Центрального партийного архива, в которых отмечалась принадлежность репрессированного лица к той или иной оппозиции либо отсутствие таких данных. Проводивший проверку работник составлял заключение. На основании этого документа Генеральный прокурор СССР, его заместители, Главный военный прокурор вносили (а могли этого и не делать) на Пленум, Коллегию по уголовным делам или Военную коллегию Верховного Суда СССР протест по делу. Суд выносил определение, которое, впрочем, вовсе не обязательно было реабилитационным. Суд, например, мог переквалифицировать предъявленные политические статьи в уголовные и наоборот, мог оставить в силе прежний приговор или ограничиться лишь снижением меры наказания.