Сторож брату моему

Правда, в игру мы вступили не сразу. Над полем брани наши катера проскользнули так стремительно, что сражающиеся нас просто не успели заметить. Мы посадили катера в стороне, рассудив, что рисковать машинами не стоит ни в коем случае. Но и очутившись на твердой земле, мы вступили в дело не сразу, потому что возникла проблема морального порядка: а следует ли нам вообще ввязываться в чужую драку, какое право мы имеем на такое вмешательство? В конце концов, у этих людей были свои проблемы, свои законы и обычаи, а мы, незнакомые ни с тем, ни с другим, ни с третьим, могли, пожалуй, больше напортить, чем помочь.

Впрочем, тут нужна оговорка: такого рода мысли возникли вовсе не у всех членов экипажа, и даже не у большинства. Для Георгия и Питека таких проблем вообще не существовало: драка оставалась дракой, и мужское достоинство требовало немедленно вмешаться в нее. Уве-Йорген, продукт куда более поздней цивилизации, был военным по профессии, и для него сражение было единственной возможностью использовать знания и опыт, которыми он обладал. Мысль о невмешательстве пришла в голову Никодиму, и я сначала поддержал его.

– Подумай, капитан, – возразил мне Уве-Йорген, нетерпеливо расхаживая взад и вперед возле катера. – Ведь ответственность за это лежит на нас!

– За что? – ответил за меня Никодим. – Они не убивают, не бьют даже. Пукают в воздух, и пусть их. Надоест, перестанут.

– Тех больше, – сказал Уве-Йорген. – И в конце концов они одолеют. Что тогда будет с этими мальчиками?

Я оглянулся на Анну. Она все время порывалась что-то сказать, но не решалась перебить вас. Теперь она поспешно проговорила:

– Их пошлют в Горячие пески… Это очень плохо.

– Ты ведь говорил, капитан, что они остались тут, чтобы дождаться тебя, – напомнил Уве-Йорген. – Поэтому я и говорю, что ответственность лежит на нас: если бы не ты, они, может быть, давно уже удрали, но они держат слово. Они мне нравятся, капитан.

– Да скорей, пожалуйста, – жалобно сказала Анна. – Ну как вы можете спокойно разговаривать, когда там…

Я понял, что мы с Иеромонахом, скорее всего, неправы, и сказал:

– Ладно, ребят надо выручать. Только, пожалуйста, играйте по их правилам. Все поняли? Вперед!

– С фланга, – сказал Рыцарь, и мы, сделав крюк и укрываясь за деревьями, обрушились на защитников Уровня, как снег на голову.

И тут я понял, что все-таки значит воспитание. Видимо, не зря «нас всех учили понемногу»: драка сразу стала похожа на игру в одни ворота, хотя у наших не было даже луков, не говоря уже об арбалетах. Мы ударили, когда противник вовсе не ожидал этого. Питек при этом играл роль артиллерии крупного калибра: он метал сучья с таким же изяществом и непринужденностью, как австралийские туземцы – бумеранги; Никодим вооружился мощной дубиной (здоровые все-таки мужики были монахи – от безделья, наверное) и вышибал оружие из рук противника. Георгий подобрал какую-то палку и действовал ею как мечом; он, правда, не наносил ударов, но так убедительно показывал, что сейчас нанесет, что любой испугался бы. Ну, а что касается Уве-Йоргена, то он выглядел в драке, как человек, направляющийся на свидание с любимой девушкой, – он прямо-таки излучал блаженство, шел на противника не сгибаясь, в два счета отнял у одного из них арбалет и выпустил пару стрел очень точно, заставив их прогудеть в сантиметре от ушей тех воителей, кто пытался поддерживать в остальных ратный дух. Те сразу поняли намек, повторять им не пришлось.

Я участвовал в сражении меньше всех. Видя, что наша берет, я отошел в сторону и только следил, чтобы кто-нибудь из наших, в азарте, не стал драться всерьез. Все-таки мы поступали необычайно глупо. Сражались с теми, кого, несомненно, послали власти, – а ведь именно с властями мы должны были вступить в контакт. Теперь наша задача может сильно осложниться, стоит только властям узнать, что мы, прилетевшие, сразу же выступили против них. Правда, для этого еще нужно было, чтобы наши противники поняли, что мы являемся прилетевшими; но, может быть, именно с этого нам нужно было начать, с переговоров, а не с драки, может быть, так мы скорее всего смогли бы наладить контакт?

Пока я размышлял, сражение успело закончиться. Деморализованный противник бежал, а мы подобрали трофеи – арбалеты, стрелы, короткие дубинки. Хватились Иеромонаха – его не оказалось среди нас; но не прошло и десятка минут, мы еще не успели организовать поисковую группу, как он появился – и не как-нибудь, а верхом на лошади; потом оказалось, что она была из обоза – тащила телегу, полную лопат, топоров и еще разной разности.

Это была картина; прямо Минин и Пожарский в одном лице. Так и казалось, что вслед за нашим Иеромонахом из лесу выступит дружина в синеватых кольчугах, с секирами на плечах и короткими славянскими мечами у пояса, или если уж не дружина, то, по крайней мере, тридцать три богатыря; кудлатая борода нашего воина хорошо монтировалась с представлением о дядьке Черноморе. Однако больше никто из лесу не вышел, и Иеромонах подъехал к нам в гордом одиночестве.