Сторож брату моему

Мне показалось, что я приземлился в военном лагере. Автоматы стояли в крепко сколоченной пирамиде, и возле нее холил дневальный. Дорожки, что были аккуратно обозначены и соединяли шалаши с погребенным кораблем, были очищены от хвои, и дерн с них сняли. Посредине занятой нами территории был вкопан шест, на нем уже висел флаг. Я вгляделся и облегченно вздохнул: это был флаг экспедиции, а не что-нибудь другое. «И на том спасибо, Уве-Йорген», – подумал я.

Очень радостно было видеть наших живыми и невредимыми. Только Анны не было. Я чувствовал, как напрягаются нервы. Однако это никого не касалось, и я заставил себя задавать вопросы, выслушивать ответы и, в свою очередь, отвечать, и не только играть роль, но и на самом деле быть деловым и целеустремленным капитаном, которому безразлично все, кроме служебных задач. Через несколько минут я почувствовал, что злость душит меня – злость на нее. Ну ладно, можно обижаться, можно лезть в амбицию, но нельзя же заставлять взрослого человека…

«Девчонка, – думал я, – глупая девчонка, не клевал ее еще жареный петух…» – Да, Монах, Рука пусть по-прежнему состоит при нем…

«Выдрать ремешком – вот чего она заслуживает своим поведением…» – К сожалению, Уве, все это не так весело: убедить тех людей будет тоже не просто…

«Ну, в конце концов, пусть пеняет на себя!»

– Я вижу, ты тут успел уже сформировать войсковую часть? Как такие подразделения назывались у вас, рыцарей?..

«Пусть пеняет на себя. В конце концов, я нормальный и самостоятельный человек. Я давно уже привык к мысли об одиночестве – и отлично обойдусь без нее, вот как!» – А ты уверен, Георгий, что у них действительно были автоматы? Похоже? Ну да, ты не специалист… Ладно, Георгий, не переживай, думаю, что мы сами все увидим, и очень скоро…

«Да обойдусь без нее. Даже лучше, что так: нельзя же, в самом деле, в такой обстановке отвлекаться на какую-то лирику!

– Никодим, а ты сможешь провести нас к тому месту, к той поляне, где дрожит земля? Потому что, видишь ли… Я вспоминаю те помехи, что мешали мне связаться с кораблем, и сейчас мешают, и у меня возникают кое-какие предположения.

«Да, а вот она, став постарше, поймет, что так любить, как я, ее больше никто не будет! А, да провались она пропадом, в конце концов!..» – Нет, Уве, они говорят, что Шувалова увезли в столицу, конечно, хорошо, что Питек остался там…

«Ну ладно, хватит о ней, забудем. Словно никогда и не было. Так или иначе – должна же быть у меня своя гордость!..» – Кстати, Уве: молодежь вся здесь?

Этот последний вопрос я задал как можно небрежнее.

– Почти. Кое-кто пошел в лес по грибы. И ягод им захотелось. Пока тебя не было, их пришло еще десятка полтора.

– Прямо партизанский отряд, – усмехнулся я. – Значит, в лес?

– Не бойся, капитан. У меня выставлены посты. Нас врасплох не застанут.

– Это хорошо. Ладно, друзья. – Я с облегчением почувствовал, что начинаю успокаиваться. Если ей нравится бродить по лесу черт знает с кем и искать там грибы – ну пусть, ее дело. У нее свои заботы» у нас свои. – Давайте пораскинем мозгами…

Пораскинуть мозгами было над чем.

Во-первых, на нас собирались наступать. Мобилизацию не объявляют просто так. Она должна либо произвести моральное, устрашающее воздействие на предполагаемого противника, либо люди действительно собрались воевать. Первое исключалось: мы не были враждующей державой, и устрашать нас таким образом не имело смысла. Оставалось второе: они собирались всерьез драться – видимо, с нами, потому что больше не с кем было. И вот это-то и являлось самым интересным.

– Давайте разберемся. Если все обращено против нас, – а, наверное, так оно и есть, – то почему мы вдруг заслужили такое внимание и уважение?

– Как – почему? – удивился Уве-Йорген. – Потому что мы – здесь.

– Это вопрос престижа, а ради одного престижа не стали бы раздавать оружие.

– Ну, мы, как-никак, забрались туда, куда не следует, и нашли…

– Мы забрались, это правда. Но подумай, подумайте все: неужели они стали бы поднимать столько шума из-за старого корабля?

– Ты же сам знаешь: они проповедуют взгляды относительно происхождения…

– Да. Но ведь мы не пытаемся опровергать их, мы не выходим на площади и не кричим, что их предки не зародились в бутылке, а прибыли сюда на корабле…

– Однако, капитан, они боятся, что мы можем это сделать!

– Нет. Они не дураки и понимают: стоит нам выйти из леса и пойти по городам, как они тут же скрутят нас по рукам и ногам. Они понимают: для нас единственное средство уцелеть – это сидеть здесь.

– Откуда ты знаешь, что они думают?

– Да они же люди, такие же, как все мы. И разум их – того же корня и такого же устройства. Будь они какими-нибудь членистоногими… Но они – это мы.

– Хорошо, допустим, известная логика в твоих рассуждениях есть, – признал Уве-Йорген. – Тогда зачем же они, в самом деле, готовят свое войско – как оно у них может называться: национальная гвардия, фольксштурм, народное ополчение?