Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Если кулинарные трактовки Страстей в Средневековье все-таки оставались редкостью, винных метафор в христианской традиции было не счесть. У Иакова Ворагинского возникает образ трех чаш Господних, в которых налито чистое вино (рай), разбавленное вино (чистилище) или винный осадок (ад). Каждый волен выбирать, как ему жить и какую чашу он изопьет.

В христианской традиции вино неразрывно связано с кровью и выступает как инструмент спасения. В таинстве евхаристии оно пресуществлятся в кровь, пролитую Иисусом во искупление грехов человечества. Потому крестная смерть Спасителя так часто сравнивалась с давкой винограда. Сначала появляются образы, на которых Иисус топчет виноград ногами (434 a), а позднее Сын Божий сам оказывается в винном прессе, который приводит в действие Бог-Отец с ангелами. Только из ран Христа течет не виноградный сок, а кровь. Эта сцена, соединяющая крестную муку с евхаристией, символизирует механизм спасения человечества от первородного греха. Вместо перекладины пресса часто изображается крест, которым Бог-Отец давит Сына (434 b, c).

434 c. Зальцбургский миссал. Германия, ок. 1482 г. München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Clm 15709. Fol. 103

434 d. Аллегория евхаристии. Санок (Польша), XVII в. Sanok. Muzeum Historyczne

На других образах, иллюстрирующих строки Евангелия от Иоанна (15:1) «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь», из раны на боку Иисуса растет виноградный побег с множеством гроздей, и он сам выдавливает сок/кровь в чашу для евхаристии (434 d).

435. Мартин Штурц. Зерцало металлов. Йиржетин-под-Едловоу (Чехия), 1575 г. Wien. Österreichische Nationalbibliothek. Cod. 11134. Fol. 70v

Сотворение Богом семи металлов

В трактате «Зерцало металлов» (XVI в.) нет схем печей или лабораторной посуды – вместо них изображен сам распятый Христос, который символизирует золото. Кровь, расходящаяся из его раны, орошает мир – так в центре земной тверди зарождаются металлы, выходящие наружу в виде рудных жил. Каждый металл обозначен полоской особого цвета. Текст этого алхимического сочинения начинается с «Отче наш» для рудокопов и металлургов:

«На престоле Бог восседает,

Милосердие каждому дарит.

Хочу я быть твоим рабом,

Ведь создан я одним творцом.

В меня ты душу положил,

Страданья плоти облегчил.

Земля и небо, воздух и вода,

К рудной жиле я иду всегда.

Вижу скрытое в глубинах ясно,

И создание твое прекрасно.

Земля ведь – Божье существо,

И так же я – творение твое».

(Перевод С. О. Зотова)

В позднее Средневековье и раннее Новое время многие ключевые образы христианской иконографии были взяты на вооружение алхимиками, которые, сохранив их форму, придали им новый смысл, часто далекий от церковной доктрины.

Алхимические святые

Иисус Христос как философский камень

Корни средневековой алхимии уходят на Восток: именно там, в Египте, химические знания некогда стали использовать для подделки драгоценных металлов и камней. Из Александрии, которая находилась под мощным влиянием древнегреческой культуры, алхимия распространилась по Византийской империи и у ее соседей – арабов. В дальнейшем именно через переводы с греческого и арабского средневековая Европа узнала о древней науке.

Главной целью алхимии было успешное завершение Opus Magnum («Великого Делания»), то есть создание философского камня. Считалось, что это вещество, выглядящее не как камень, а как порошок или эликсир красного цвета, способно сделать своего владельца сказочно богатым, превращая любой металл в золото. Схема изготовления философского камня в упрощенном варианте сводилась к трем стадиями: «нигредо», «альбедо» и «рубедо» – черной, белой и красной (436).