Страх

Оцепенев, отшвырнула оружие от себя, громыхнув прикладом о паркет. Наваждения, жуткие мысли и образы мучили все чаще. В доме Хаса хотя бы спасал лес — Ветка уходила в глушь и торчала там часами, прячась среди зеленых деревьев и кустов от самой себя. Но надо было работать — Ассоциация висела на ней одной, после того как ни с того ни с сего выбросился из окна с пятнадцатого этажа ее главный помощник Ферс. Пришлось перебраться в офис в Железнорудск. Город и так всегда был не уютный — серый и холодный. А теперь еще и опустел — ни машин на проспектах, ни пешеходов на тротуарах, пустые кабаки, пустые школы, торговые центры, дворы и парки. Конечно, почти все вооруженные были мобилизованы и отправлены в разные стороны на разные фронты или на военные базы. Остальные прятались по домам и боялись. Лютым, безотчетным и беспричинным страхом.

Во всем, правда, есть хоть что-то хорошее. Не повернется язык сказать что барыги и префы Волчьих гор были довольны, но несмотря на ослабление бригад, уровень криминальный упал до нуля. Ни грабежей, ни краж. Шпана и мелкие банды боялись не меньше других и прятались по углам и хазам.

Ветка смотрела на себя в красном гробу, на старух, хохотавших и танцевавших вокруг ее готовой черной могилы, трясших какими-то белыми полотенцами, вывших дикий тоскливый напев. Тряхнула головой, сжала челюсти, выпучила глаза, напряглась всеми мышцами тела, пытаясь представить себе хоть что-то хорошее поверх этих старух. Вызывала в памяти отца, осенний лес, синее небо, теплое море — ничего не помогало, все светлые картинки немедленно рассыпались. «Да, твою же срань, сука, хоть что-нибудь!!! — села на пол, обхватив и сжав затылок, — Не оставляйте меня, не предавайте! Кто-нибудь!»

Повалилась на бок и зарыдала, глядя на старухины пляски и свой гроб — неужели нет никакой опоры? Вырубила комп, бросила в сейф со стола бумаги, заказала такси-вертолет на Кобру. Накинула ветровку, натянула модные веселые шароварчики, нашла в столовой своих охранников — троих оставила в офисе, двоих, что выглядели пободрее, взяла с собой. Радуга уже три дня как прилетел, но не появлялся в сети. Рыжий децл не в себе уже давно, его-то стало колбасить еще за полгода до всех. То игромания эта, то идиотские шашни с Маринез. О нем Ветке было противно вспоминать. Но, похоже, это последняя ее опора.

Вертушки взвинтили цены втрое, оправдываясь, что вынуждены садить в кабину по три пилота — глючат все системы, да и сами летуны, бывает че-то не то видят и слышат. Но коллективных глюков пока замечено не было и три пилота считалось относительно надежным способом обеспечить безопасность полета.

— Вижу сигнал Кобры и точку посадки. Ты тоже видишь здесь? — правый пилот спросил левого, тот кивнул, и машина пошла вниз, — триста до земли?

— Триста, — согласился левый пилот, ткнув шасси в бетон вдалеке от терминала, прямо у КПП Радугиной базы.

Боец в кожаной куртке выскочил из-за ворот, наставив на Ветку пулемет — Ты кто? Куда прешь?

— Я Ветка. Ты что не узнал? — она отмахнула волосы и опустила воротник, — Это я.

— Ты Глюк. Меня бы предупредили.

— Потрогай меня, я живая, — сторонясь ствола протянула руку, через силу усмехнувшись, — глюки у всех вроде ужасные, я что такая страшная?

— Извини, Ветка, проходи. Я предупрежу всех впереди, чтоб не боялись.

Он, однако, крепко переоценивал бдительность своих товарищей. У дверей в главный бокс на асфальте лежал и храпел в дугарину бухой часовой. В коридоре под ногами хрустели шприцы, коробки от всякой снеди, катались бутылки. В Дежурной части было накурено, бил в нос духан травы, пацан в трениках, сунув автомат себе под стул, щерился глядя на Ветку и не таясь втыкал себе в вену шприц, рядом валялась на соседнем стуле чайная ложечка.

За стеклом был виден вроде в рабочем состоянии Боянис, спокойно смотревший в мониторы. Ветка поднялась к Радуге. В приемной на диване лежал невменяемый Скворец. Заулыбался, увидев ее, попробовал встать, спотыкнулся, рухнул на пол и затих лицом вниз, раскинув руки.

— Лет ми си ё стрепт!!! — орал у себя в комнате Радуга в наушниках, тряся головой сидя перед монитором спиной к двери, — Лет ми си ё стрепд!

На столе чвокала у него под локтями рыгня, катались бычки от сигарет, под столом валялись пластиковые пивные баклажки и бутылки из-под водки. Рядом с монитором на столе красовался настоящий человеческий череп со словами, начертанными черным на лбу, «Carpe diem».

— Череп тебе за чем, идиот? — Ветка плакала, глядя на такую свою опору, — Я к тебе, тварь, пять часов летела.

— Какой череп? — Радуга обернулся и заржал поганеньким таким смехом мужика на недельном запое — Тебя глючит, подруга, нет тут никакого черепа.

Довольный своим уровнем хитрости, пьянь мерзко лыбился и покачивался, теребеня карман тренировочных штанов, видимо в поисках сигарет.

Ветка, оглушенная отчаянием, хлопнула дверями и пошла вниз к Боянису (вертушка улетела, новую не дадут до утра). Спросила старого, как он умудряется держаться.