Страх и наваждения

Делать нечего. Заручившись обещанием администратора разбудить его за час до отъезда в аэропорт, он поднялся к себе в номер, лег, но не мог заснуть. Только сейчас, когда история с загоревшимся двигателем осталась позади, он осознал, какой подверг себя опасности, согласившись – то ли по беспечности, то ли из ложно понятого сыновнего чувства – посетить свою историческую родину. То, что, по рассказам матери, представлялось древней, но так и не изжившей себя традицией, – погребальный костер на берегу Ганга, для него могло обернуться катастрофой. Лежа на свежих простынях в номере случайного отеля, он видел пылающие обломки самолета и свое обугленное тело, уносимое течением Ганга. Никогда ему не было так страшно.

– Вряд ли вы меня поймете, – Адвокат сложил на груди смуглые руки, – если я скажу, что наше прошлое – омут, не успеешь глазом моргнуть, как тебя в него затянет.

И опять я не сказала ни да, ни нет, предоставив ему самому оценить степень моего понимания.

– Дальнейшее вам известно. Я встал и вышел во двор. Не знаю, осознавали ли вы, какую оказываете мне услугу, угостив сигаретой.

– Думаю, вы преувеличиваете.

Мы разговаривали доверительно, как урожденные европейцы, волею судеб оказавшиеся в азиатском плену.

– Нисколько. Скорее, преуменьшаю. – Словно спохватившись, он добавил: – Надеюсь, вам передали вашу пачку?

Я кивнула. Меньше всего мне хотелось вдаваться в подробности неподобающего поведения моего ночного собеседника.

– Я бы сделал это сам, но не знал, в котором часу прибудет автобус. – Адвокат обернулся к воротам, где, покрикивая на водителей, крутились подростки, регулировали движение. – Как видите, автобуса нет до сих пор. Не удивлюсь, если окажется, что мой билет аннулировали.

– И что тогда?

Он пожал плечами.

– Придется покупать новый. Честно говоря, я согласен заплатить любые деньги, лишь бы… – Адвокат замялся.

– Вернуться в настоящее? – Я была не прочь ему подыграть.

– О, вы меня поняли! – Его смуглое лицо полукровки вспыхнуло, но уже в следующее мгновение приняло отстраненное выражение: казалось, его британская половина стремится сгладить интонацию, которой было пронизано это восклицание. Махнув рукой ожидавшему на почтительном отдалении официанту, он достал из внутреннего кармана бумажник.

Его манипуляции с банковской картой напомнили мне о неудаче, которую я потерпела со своей, когда – лишь бы укрыться от глаз изумленных попутчиков – сделала вид, будто желаю выпить кофе. По понятной ассоциации – что ни говори, а первопричиной той странной истории был ее отец – мои мысли обратились к дочери, которой я так и не позвонила. Я подумала: позвоню, когда доберусь до места. Незачем зря ее волновать.

Расплатившись по счету, мой смуглый визави высыпал на стол горстку мелочи, подумал и добавил смятую бумажку – официант смел чаевые в ловко подставленный поднос. Проводив его рассеянным взглядом, Адвокат начал прощаться.

Занятая своими мыслями, я отвечала машинально. Его это, похоже, обидело. Не знаю, решился бы он выразить свою обиду словами, но тут со стороны ворот донеслись пронзительные крики. Обернувшись как по команде, мы увидели микроавтобус с логотипом местной авиакомпании. Сопровождаемый гомонящими подростками, он въезжал во двор. Водитель двигался осторожно, словно боялся неловким поворотом руля повредить зеленые насаждения, растущие по обеим сторонам асфальтовой дорожки, проложенной от ворот до самого входа в отель.

На переднем стекле белел стандартный листок А4 с крупно напечатанными фамилиями. Убедившись, что моей среди них нет, я вопрошающе взглянула на Адвоката. Его карие глаза смотрели мимо – как если бы он мгновенно и навсегда забыл о моем существовании. Не проронив больше ни слова, он встал и направился к дверям отеля. Прямая спина, как, впрочем, и вся его ладно скроенная фигура, были исполнены неподдельного достоинства.

Я ждала, что Адвокат поднимется к себе в номер, но он вернулся, не прошло и минуты – с кожаной дорожной сумкой, накинутой на плечо. За этот краткий промежуток времени его лицо разительно изменилось: черты стали жестче, носогубные складки глубже, будто над ними поработали штихелем. Меня огорчила бы такая внезапная перемена, если бы моим вниманием не завладел высокий седовласый индус в иссиня-черном – не к месту и не ко времени – костюме-тройке. Выйдя следом за элегантным, одетым по погоде Адвокатом, он – щурясь и звеня в кармане мелочью – остановился под дверным козырьком.

Привлеченный приятным звяканьем, официант приблизился, готовый протянуть руку за чаевыми; но, убедившись, что дополнительная благодарность ему не светит, вернулся к автобусу, чтобы продолжить разговор с водителем, коротающим время в ожидании пассажиров, поименованных в списке.