Страна Оз за железным занавесом

Хотя исследования Латовой и Красильниковой менее идеологизированы и более сложны, чем ранние литературоведческие работы, эти ученые также отмечают преобладающее в текстах Волкова влияние советского мировоззрения. Однако характер изменений, которые Волков вносил в текст, не всегда определяется культурной спецификой. Волков не перегружает свою сказку традиционными русскими персонажами – такими как Баба-Яга или Иван-Дурак; вместо этого он добавляет Людоеда и саблезубых тигров, которые существуют и за пределами советских, российских или американских культурных границ. Точно так же многие детали, интерпретированные как «советские» или «мрачные», на самом деле являются типичными темами и сюжетами, которые можно найти в сказках из любой культуры, – это касается борьбы слабых против сильных, непременной победы добра над злом, обязательных испытаний и даже позиции один-за-всех-и-все-за-одного, восходящей, как минимум, к «Трем мушкетерам» Дюма. Продолжения Волкова следуют тому же образцу: рассказывая об очередной опасности, угрожающей Волшебной стране и требующей помощи из Канзаса, писатель действительно вводил советские темы и риторику холодной войны, которые отсутствовали в первой повести. Возможно, в этом проявилось и сознательное желание продемонстрировать, что его продолжения отличаются от книг Баума, а может быть, Волков следовал предложениям редакторов, советовавших придать текстам более антизападный тон, который поощрялся в годы холодной войны. Однако тяжеловесная советская мораль проявляется не во всех сиквелах; пятый том читается как увлекательная приключенческая сказка и напоминает первую (и лучшую) книгу Волкова. Это позволяет предположить, что Волков откликался на запросы своих юных читателей, а не только на требования цензоров.

Другая причина, почему нет смысла рассматривать книги Волкова только сквозь «советскую линзу», это тот факт, что он писал и переписывал свою серию о Волшебной стране около сорока лет – с 1936 года до самой смерти в 1977 году. Издательское дело, цензура, идеология и требования к детским писателям на протяжении этого времени не оставались одинаковыми; интонация и содержание произведений Волкова не могли быть исключительно продуктом советской цензуры или социалистического мировоззрения, хотя все это, несомненно, играло свою роль при допуске произведений в печать. Конечно, писателей определяет культура, в которой они живут, и язык, на котором они пишут, но прежде всего они личности с определенной системой ценностей, со своими интересами, образованием и опытом. Сколь бы жестко ни пыталось советское правительство контролировать детскую литературу, можно привести многочисленные примеры того, как авторы писали и публиковали первоклассные произведения для детей вопреки любым требованиям и ограничениям. Чтобы оценить истинную новизну и привлекательность сказок Волкова – или, соответственно, Баума, – предпочтительнее анализировать работу автора в контексте его собственной жизни и в соотношении с другими его произведениями, не опираясь на обобщения и стереотипы какой-либо специфической культуры или мировоззрения. Каждый человек обращается к этим книгам со своей собственной целью, и у каждой серии были собственные задачи – служить для развлечения или воспитания. Серия волшебных сказок Волкова в большой степени является отражением личности автора, его жизненного опыта и характера; все это вместе взятое помогло писателю создать особую атмосферу русских книг, которые настолько отличаются от произведений американского автора, насколько сам Волков, профессор математики, посвятивший себя литературе, отличался от Баума, который был то актером, то коммивояжером, то журналистом, то детским писателем.

Волшебная страна приходит в Америку