Страна терпимости (СССР, 1980–1986 годы)

– Вовка умер! Вовка умер! Моя первая, единственная любовь! Жить не хочу…

29

Но жизнь продолжалась. Случались мелкие конфликты с директором, он был явно недоволен ее непокладистостью, даже неповиновением его распоряжениям. Оставалось ей доработать полтора месяца, когда Ивсталь подложил ей свинью. Она сидела на своем рабочем месте, когда раздался стук в дверь и на ее приглашение: – Войдите! – вошла крепко сбитая женщина постарше ее лет на восемь и сказала.

– Ивсталь Зайнуллаевич прислал меня принять у вас дела. Меня зовут Инесса Геннадиевна. Пожалуйста, Ксения, не обижайтесь на меня, он сам меня нашел и попросил оформиться на работу начальником отдела кадров, так как вы его не устраиваете.

«Ё-моё, опять на место живого человека, то есть, меня. Я, что, пешка, что ли? Так унижать. Так нагло и бесцеремонно. А ведь казался хорошим человеком», – пронеслись мысли.

– Присаживайтесь! Я сейчас.

Вошла без стука в кабинет директора.

– Ивсталь, я ведь просила вас, как человека, что мне нужно доработать год для непрерывного стажа! Я не напишу заявления.

– Ксения, не надо кипятиться. Ну, не получилось из тебя начальника, не умеешь ты обращаться с сотрудниками, как положено. Развела, понимаешь, демократию, потакаешь им, никакой дисциплины, на работу опаздывают, ты не докладываешь, не принимаешь меры. Все! Поработаешь в экономическом отделе у Гитиса, оклад останется тот же. Так что, пиши заявление о переводе.

– Но я же ничего не соображаю в их деле.

– Ничего, научишься, ты далеко не глупая, способная, стихи вон пишешь. Сегодня сдаешь дела Капитоновой, завтра сидишь в отделе. Вопросы есть?

– Нет, и на том спасибо, что не выгнали.

Инесса оказалась замечательным душевным человеком, они подружились и дружили до самой ее ранней кончины. Ксения просидела в отделе полтора месяца, практически ничего не делая, писала стихи и на нее не обращали внимания как на человека случайного и временного. Наоборот, даже гордились, что в их отделе работает поэтесса, чьи стихи публикуются. Поглядывали на нее с интересом. Прошли полтора месяца, и она распрощалась с институтом навсегда. Сожалений не было, печали тоже. Надо снова искать работу.

30

Ей повезло. Из редакции «Простора» позвонил ответсекретарь, который с первого знакомства относился к ней с симпатией и сравнивал ее стихи с ахматовскими. Он был самый лучший, самый искренний человек в редакции.

ХХІ век: Именно он, став в 1995 г. главным редактором «Простора», опубликовал ее компактный роман «Райская жизнь». После публикации последовал полный остракизм автору и гробовое молчание.

Он сообщил, что секретарша Ларичкина ушла в декрет, и они ищут на год замену. Ксения, не думая ни минуты, тут же согласилась. Как она была рада, даже счастлива, как ей безумно хотелось стать своей среди творческих людей. Ведь и она творит, может, не так профессионально, как они, но все же… как душа велит… Ей в то время еще не верилось, что есть такая профессия – ПОЭТ. Это же дар Божий, это же не от мира сего, это что-то запредельное, не земное. Она на себе ощущала прикосновение Вечности, Бога. Не она писала, водило Нечто ее рукой: строки выходили готовыми без помарок. Она понимала это интуитивно, а не здравым смыслом. Она мечтала стать своей среди «чужих», а стала чужой среди «своих» собратьев. Опять белая ворона среди черной стаи. Господи, до каких же пор?!

* * *

Я во сне витаю в облаках,
Лебедино-снежно-белых.
Не ходила в золоте, в шелках,
Но жила я, как хотела.
Мало мне цветов и облаков.
Может, я какая-то иная?
Я иду по жизни без оков,
И душа свободною расстает…
Я живу и счастлива вполне,
Мне не надо жизни вечной.
Вечны солнце и луна в окне,
И на небе звезды вечны.
Я во сне витаю в облаках,
Потому в реальности несмела.
Мне присущ, как всем живущим,
Страх
В этом мире черно-белом.

Муж на ее заявление об устройстве на работу секретаршей в приемную редакции журнала «Простор» отреагировал своеобразно.

– Там тоже порядочные люди?

– Порядочные везде есть.

– Ну-ну… – и молчок: ни протеста, ни одобрения.