Страна терпимости (СССР, 1980–1986 годы)

Жанузакову она явно разочаровала, но и дала понять, что она не простая птица, а со связями. На том они и расстались, Фарида вернулась в свою комнату не солоно хлебавши, а Ксения отправилась в редакцию «Простора» освобождать рабочее место.

Сотрудники, зная о ее уходе, появлялись в приемной один за другим, и каждый норовил что-то сказать на прощанье, иногда не совсем дружелюбное. Она всетаки не влилась в их коллектив.

Мирнов с легкой ехидцей: – Ну, ты высоко взлетела! Упасть не боишься?

Ксения ответила с усмешкой: – Ненамного выше секретарши.

Мирнов: – Смотри в оба! Жанузакова – та еще стервоза, мягко стелет, да жестко спать. Хобби у нее: в душу залезть, выпытать, чем человек дышит, а потом наплевать в эту самую душу.

Ксения ответила дружески: – Спасибо, Виктор!

Мирнов: – Может, переводик когда подкинешь по старой дружбе?

Ксения: – Может.

Мирнов вышел, вслед за ним явился Бердников.

Бердников с наигранной радостью: – Ну, девицакрасавица, мои поздравления! Все издательства – серпентарии. Держи ухо востро! Там рукопись моя у Ленки Шкловской, пусть не затягивает.

Ксения: – Владлен! Ты меня с кем-то путаешь. Я ведь не главным редактором, а младшим, и не в русскую редакцию, а в переводную.

Владлен: – Так я желаю тебе побыстрее в русскую перебраться!

Ксения: – Ну, не знаю, там, поди, все с филфаком…

Владлен: – Ага, с фигой с маком. Там у них татарка одна с толстой ж… вообще непонятно, как затесалась. На расклейке сидит да чаи гоняет. Сама увидишь.

Ростов вызвал ее к себе.

Ростов: – Ксения Анатольевна, от души рад за вас! Это ступенька вверх. Вы – очень способный человек, и поэт талантливый, и редактор вдумчивый, я читал вашу правку. Главное, с Фаридой подружиться, и она будет вам переводы давать, а это заработок. Она, конечно, любит посплетничать, но не злобно. Рая там очень хорошая женщины и редактор компетентный, вы подружитесь. Не теряйтесь, звоните, заходите! Всегда буду рад. Удачи вам!

Ксения: – Большое спасибо, Петр Аркадьевич! До свиданья.

Ростов: – Новые стихи ко мне прямо заносите, я посмотрю и Антону передам.

Зашла Надежда, завиляла хвостом.

Чернавина: – Слышала, слышала, с повышением! Конечно, переводная – это не русская редакция. Но зато там можно гонорары срубать на переводах, особенно, когда срочно. А ты неплохо переводишь. Жаль, что не в русскую. Олег рукопись готовит новую, там у него социальные стихи, довольно крамольные. Наверняка эти перестраховщики будут мурыжить и выдергивать. Хорошо бы своего редактора иметь. Тебе ведь нравятся его стихи?

Ксения искренне: – Очень! Особенно социальные. Чернавина: – Там сейчас на поэзии Галошина сидит. Не столько работает, сколько провинцев в постель затаскивает, потаскушка! Не хочу, чтобы книга Постникова к ней попала. А другие – вообще не редакторы. Так что желаю тебе повышения до редактора русской поэзии.

Ксения с сомнением:

– Галошина разве уйдет с такого завидного места? Надежда: – Можно посодействовать. Многие на нее обижаются. Надо с Томской переговорить, она ее не долюбливает, был какой-то конфликт по прошлогодней книжке. Так что, дерзай, сударыня Кабирова!

Вышел и Ларичкин из кабинета.

Ларичкин: – Спасибо, Ксения Анатольевна, вы нас выручили. Желаю вам благополучия на новом месте и не останавливаться на достигнутом. Не забывайте нас! – он первый раз протянул ей руку.

Ксения: – Берегите себя, Вадим Иванович! Всего вам доброго!

В приемную пожаловал мэтр Валеров.

Валеров: – Ну, Ксения Анатольевна! (обратился официально) Поздравляю! Большому кораблю – большое плавание. Я думаю, что переводная редакция – это этап на твоем пути. Твои способности достойны места редактора в русской редакции. Запомни: я тебе друг. Напоминай почаще о последней подборке, я обязательно посмотрю и сдам в номер Ростову.

Ксения: – Спасибо, Антон! Особенно за высокую оценку моих скромных способностей.

Подборка лежала у Валерова уже месяца три. Это притом, что она работала в редакции и часто смотрела на него с укором во взгляде. А теперь?

Из кабинета появился Косенко, он уже уходил домой. Антон ретировался.

Косенко: – Жаль, жаль, что вы уходите. Мы неплохо сработались. Хочу предостеречь вас, Ксения Анатольевна! Наш коллектив – все-таки порядочные люди, никто вас не оскорбил, не обидел. Но в издательстве совсем другие люди, не творческие, в основном, не понимают ранимой души поэта. Я к чему? Не будьте там откровенной, особенно в переводной редакции. Жанузакова – коварная женщина, типично восточная черта. Опасайтесь ее. И еще: пишите прозу. У вас талант. Стихоплетов много, а стоящих прозаиков единицы, не считая литературных генералов. Рассказ ваш меня поразил, честно говоря. Такое знание деревенской жизни не каждому дано.

Ксения: – У меня родители деревенские и все предки тоже, сибирские корни. Павел Петрович, а я восхищаюсь вашим талантом, и человек вы замечательный. Будьте здоровы! Новых книг вам! Спасибо за предупреждение, есть у меня такой недостаток, никак не избавлюсь. Верю людям, хотя много подлостей от них вынесла.

Косенко ушел. Ксения тоже закруглялась со сборами. Последним в приемную зашел Гердов.