Страна терпимости (СССР, 1980–1986 годы)

1985 год. У Ксении появились новые знакомые, новые интересы, а у мужа все оставалось по-прежнему, одно и то же изо дня в день, из месяца в месяц. Из совминовцев Ксения продолжала отношения лишь с Салтой, которая почему-то сделала из нее душеприказчицу и поверяла свои любовные страсти, причем, ее пыл мог обрушиваться одновременно на двоих представителей мужского пола, а то и на троих. Будучи официально замужем и проживая с мужем и дочерьми в одной квартире, она не делила с ним постель, а жила как незамужняя женщина.

Ее похотливость самки у Ксении вызывала брезгливость и неприятие, зато мужчины реагировали на нее, будто кобели на сучку, так и фланировали вокруг. Один водил ее на случку к себе, другого – приглашала она, пользуясь чьей-нибудь квартирой, иногда даже близкой родственницы.

Постепенно Ксения стала относиться к Салте лояльнее. Размышляя, что и таким особям есть место в природе и в жизни. Тем более, что Салта по праздникам ненавязчиво снабжала ее дефицитами из Совмина; кроме того, она казалась искренней почитательницей ее стихов, что было самым приятным в их непонятных отношениях, Ксения не чувствовала к ней искренней привязанности. Но никто больше в ее окружении не проявлял интереса к ее творчеству. Ксения давала Салте стихи десятками, и та, не делая критических замечаний, читала и возвращала со словами: – Мне понравились твои стихи стали лучше и профессиональнее. Этого оказывалось достаточно, чтобы Ксения выслушивала в в течение некоторого времени ее сексуальные откровения и не испытывала отвращения.

Какие только люди ни появлялись в приемной «Простора». Немало среди пищущих было психически больных. Самые безобидные считались графоманами. Они тащили целые фолианты, заполненные страницами, написанными от руки, и грозно или просительно настаивали на прочтении. Редакторы ловко отфутболивали их, мотивируя тем, что только машинописный текст принимается к рассмотрению. Находились однако машинистки, которые печатали эти рукописи, им все равно было, что печатать, лишь бы платили. Ксения тоже попалась на удочку одного графомана с уклоном в сторону афериста.

Он всучил ей огромную рукопись страниц на четыреста с обещанием оплаты за каждые пятьдесят страниц. Для нее это были деньги. Она долбила эти проклятые страницы неграмотной галиматьи, чисто автоматически расставляя знаки препинания и исправляя ошибки. Автор появлялся ежедневно, подгоняя и поторопливая. Наконец она вручила ему пятьдесят страниц, он радостно засуетился и, обронив:

– Сейчас, сейчас, я занесу деньги, – мгновенно испарился из приемной. Прошло две недели, и он позвонил по телефону:

– Как дела продвигаются, дорогая Ксения Анатольевна?

– Что вы имеете ввиду? – спросила она ошарашенно. – Ну, как же! Я жду остальной материал, вы так замечательно напечатали, я так доволен… – лился в трубку его слащавый голос.

– А я жду деньги, к вашему сведению, – резко оборвала его Ксения.

– Я вам сразу же отдам, рассчитаюсь за те пятьдесят и следующие…

Ксения бросила трубку. Он явился через несколько дней и, пряча глаза, забрал рукопись. Работала она, разумеется, даже не за спасибо. Это был один лишь из десятков случаев жульничества со стороны так называемых авторов. А сколько пакостей и недобросовестности она нахлебалась, работая впоследствии в издательстве в качестве редактора. Это вам не Совмин, где все-таки соблюдались рамки приличий и боязнь оказаться пойманным в каком-либо неблаговидном поступке. Наглость и бесцеремонность авторов были из ряда вон.

Приехала младшая сестра Рената Аниса с мужем Виктором из Ташкента, где она работала официанткой и даже иногда обслуживала самого Рашидова, второго СТАЛИНА, правда, не в СССР, а в Узбекистане. Самое страшное, он еще мнил себя поэтом, издавал сборники. Поэт – убийца. Выслуживаясь перед Москвой, как Кунаев с дутыми миллиардами пудов хлеба, он делал дутые м… пудов хлопка, выгоняя на поля все население от мала до стара, снимая с рабочих мест. После его смерти, многие люди его искренне оплакивали, многие проклинали, когда обнаружилось, что он был узурпатором и неугодных закатывал в асфальт. После него пошла эта мода у крутых русских.

В ТАШКЕНТЕ, вставка из Басни

Траур был в Узбекистане:
Умер князь в расцвете лет.
Он Москве недодал дани,
Результат: погиб поэт.
До сих пор его добром
Поминают там узбеки.
Он кормил народ пером –
сытым дух был в человеке.

Аниса привезла любимому брату в подарок кримпленовый костюм кремового цвета, а старшая сестра передала любимому брату сорочку изумрудного цвета в тон глазам Рената. Ксения пригласила их в кафе «Пегас» в обед. Ренат, как «денди лондонский одет», произвел переполох среди женского пола. Он с небрежностью подошел к буфету, купил бутылку коньяка «Белый аист», коробку дорогих конфет, нарезанный лимон и кофе. Вот тебе и шофер!