Страна терпимости (СССР, 1980–1986 годы)

Немного тепла – и душа воспарит
В своем неуютном просторе.
Звезда со звездою и то говорит
И делится счастьем и горем.
Всего-то два слова простого участья,
Но сказанных в нужный момент,
И сразу исчезнет тревога в ненастье:
Минует корабль роковой дифферент

(крен носовой или кормовой части)

Была еще одна запомнившаяся встреча. С несколькими стихами она зашла в редакцию «Альманах Поэзия», где главным редактором был поэт-фронтовик Николай Старшинов. Ей нравились его простые искренние стихи. Ксения встретилась с ним. Он оказался очень симпатичным мужчиной ближе к 50 годам. Встретил ее тепло и доброжелательно, просмотрел тут же ее стихи, сделал замечание, что слишком часто упоминается «душа»:

– Вы же современная молодая женщина, атеистка, а душу попы выдумали. Но все же отобрал три стиха и, сказав «оставьте!», начал тоже рассказывать о себе. «Какие они все одинокие», – подумала мельком Ксения. – Постороннему человеку открывать душу…» Старшинов признался, что он очень сильно пил и у него случилась клиническая смерть. Его спасли, сделав прямой укол в сердце. Ксения вспомнила трагедию с Высоцким, когда ему тоже сделали укол в сердце.

– Извините, Николай Константинович, а Высоцкий приносил вам свои стихи?

– Приносил.

– И что?

– Ну, это же не поэзия! Блатная лирика. Наши известные первосортные поэты Евтушенко, Вознесенский не считают его поэтом. Он, конечно, знаменитый артист театра на Таганке, но это не значит, что мы, то есть печатные издания, должны его публиковать. У нас высокие требования к поэзии.

Ксения смотрела на его симпатичное лицо и ужасалась: «Вы же фронтовик, вы же хороший поэт, почему вы так уничижительно отзываетесь о стихах Высоцкого, своего собрата?»

После этой встречи ей показались неискренними его стихи. Что странно и необъяснимо, но Старшинов опубликовал два ее стихотворения памяти мужа в своем альманахе. «Это не со мною все произошло, это не мои кровавые следы…» Лучше бы он опубликовал в свое время хотя бы одно стихотворение Высоцкого. Но все же она посвятила стихотворение и Старшинову.

О ДУШЕ

Николаю Старшинову

«Ну, что ни стих – везде душа, душа…
Зачем ее упоминать нам всуе?»
Она ж во мне, живая, трепеща,
От ваших слов так остро затоскует!
Забьется, распирая мою грудь
В попытке выйти, злой и безнадежной,
В попытке обнажить свою живую суть…
А я стою с улыбкой безмятежной.

Что интересно, когда она открыла дома его книжку, перечитала некоторые стихи, то с удивлением обнаружила в них слишком частое употребление слова «душа». Вот так! Ему можно, а ей не-зя! Нелогично. Жизнь продолжалась.

43

После смерти Рената она будто сбросила с себя ношу, ощутила такую свободу, о какой никогда и не мечтала. Очень жаль было человека, с которым прожила семнадцать лет, родила сына, не заслужил он такой ранней смерти. Не были они предназначены друг для друга, судьба напортачила. Почему не развелись? Онто лучший, он нашел бы себе женщину. А она? «Любви нет». Вся любовь – чужие мысли и чувства из книг, ставшие своими, и свои, может, выдуманные, ПОТИХОНЬКУ-ПОЛЕГОНЬКУ уходящие в строки собственных произведений.

Наступила весна, и Ксения как с цепи сорвалась. Свобода продолжала будоражить ей голову, как хмель. В конце апреля, когда уже цвели урюк и черешня, на два дня она поехала с группой их издательства в красивые древние города Узбекской ССР Самарканд и Бухару. Побывала в старинных захоронениях, мавзолеях, сфотографировалась на фоне шедевра восточного зодчества: усыпальницы семьи Тимуридов в Самарканде. Ну, и конечно, они посетили шедевр восточного рынка с огромным множеством восточных сладостей, которых не было в Алма-Ате, она даже названия такие не слышала. Хотя много лет посещала Ташкент. Но эти древние города были особыми, сама история древнего Востока, казалось, дышала в лицо, овевая несравненными ароматами фруктов. Одним словом, они словно попали в дивную восточную сказку Шехерезады. Бухара по древности и красоте центральной части города не уступала Самарканду: такие же шедевры восточного зодчества. Впечатление осталось на долгие годы.

В начале мая, захватив день Победы, она полетела на неделю в Красноярск, на свою родину. Состоялись три незабываемые встречи с Виктором Петровичем Астафьевым, о которых после его кончины она написала воспоминания.