Странная месть

– Доброе утро, миссис Эймс. Мистер Эймс. – Беатрис подошла к буфету и принялась накладывать еду себе на тарелку.

– Чудесное сегодня выдалось утро, – заметила я. – Холодное, но чудесное.

– Да, погода точно такая же, как в прошлом месяце, – отозвалась она и заняла место на противоположной стороне стола. – Мой брат еще не спускался к завтраку?

– Видела его, когда выходила на прогулку утром. Думаю, скоро придет.

– Возможно. Реджи, знаете ли, иногда гуляет часами.

– Что ж, дамы, прошу прощения, – сказал Майло и поднялся из-за стола. – Что-то и мне захотелось подышать свежим воздухом. На тебя, дорогая, эта прогулка повлияла самым чудесным образом.

Я хмуро взглянула на мужа, все еще раздосадованная тем, что его подшучивания могла услышать Беатрис. И еще больше раздражилась при виде того, как он подмигнул мне, выходя из комнаты.

Что ж, теперь, по крайней мере, я осталась наедине с Беатрис Клайн. Она продолжала методично намазывать тост маслом и, казалось, была целиком погружена в это свое занятие, что дало мне возможность как следует рассмотреть ее.

Действительно, очень эффектная женщина. Короткие темные волосы обрамляли правильные черты лица, глаза большие, темные, в окаймлении густых ресниц. Ничуть не удивительно, что мужчины теряют голову, влюбляясь в нее. Интересно, подумала я, всегда ли она столь холодна и неприступна? Может, именно эта черта привлекает в ней тех мужчин, которые пытаются сломать лед неприступности? Или же холодность возникла у нее после какого-то неудачного романа?

Я не знала, как затронуть тему гибели Эдвина Грина в разговоре с Беатрис. Да и какое право, по сути, имеет малознакомая женщина расспрашивать кого-либо о бывших романах и увлечениях? Я была уверена, что разговорить ее не удастся. Ведь в конечном счете все знали, что она стала яблоком раздора между Эдвином Грином и Брэдфордом Гленном. Один умер, другой был публично обвинен в его гибели, что не помешало ей вскоре после этого выйти за третьего мужчину.

Словом, это была крайне запутанная ситуация, и я считала, что Беатрис не захочет ее обсуждать. Но все же интересно, что из этого правда, а что является выдумкой для придания роману мисс Ван Аллен эффектной интриги. Наверное, был всего лишь один способ выяснить это.

Беатрис была безразлична к моему присутствию, но я подозревала, что это безразличие тотчас рассеется, стоит мне начать задавать дерзкие вопросы.

Какое-то время я колебалась, не зная, какой лучше использовать подход. Беатрис Клайн не из тех, кто будет говорить без обиняков. А потому я решила избрать самый прямой путь в надежде, что это сыграет мне на руку.

– А я тут читаю «Жертву зимы», – произнесла я.

Она сразу насторожилась. Подняла голову от тарелки, и ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Даже глаза смотрели равнодушно и отчужденно.

То была, насколько я понимаю, вполне естественная инстинктивная реакция, свойственная всем участникам тех давних событий. Словно они ожесточились и давно подготовились к худшему.

Должно быть, это просто ужасно – всегда оставаться настороже, ждать любого подвоха, стоит только кому-либо упомянуть о той истории. Теперь я понимала, почему все они так дружно возненавидели Изабель Ван Аллен. Ведь, по сути, именно она навсегда изменила их жизни. Со временем это пятно позора, возможно, поблекнет, но никогда не исчезнет совсем.

Беатрис не ответила на мое высказывание, молчала и ждала продолжения. То был своего рода стратегический ход – она собиралась держать оборону до тех пор, пока не разберется, в чем состоит атака.

И я внезапно почувствовала себя виноватой в том, что избрала именно такой подход. Никто не любит, когда им напоминают о каких-то неприятных инцидентах из прошлого, о которых они старались забыть. Впрочем, в любом случае уже слишком поздно. И мне ничего не оставалось, кроме как продолжить.

– Что-то не верится, что хотя бы наполовину это правда, – заметила я.

– Большая часть правда, – отозвалась Беатрис, пристально на меня глядя. Ее ответ меня удивил. Ведь я дала ей возможность отрицать все это как глупые сплетни и самую вульгарную ложь, а она ею не воспользовалась.

Что ж, если она так прямолинейна, то и мне следует избрать ту же тактику.

– А вы верите, что Брэдфорд Гленн имеет какое-то отношение к смерти мистера Грина?

Беатрис немного побледнела, но выражение лица не изменилось.

– В то время казалось, что это вполне возможно. Они всегда ненавидели друг друга. В своей записке перед самоубийством Брэдфорд утверждал, что невиновен, но ведь мог и солгать.

– Или же то действительно был несчастный случай.

Слабая невеселая улыбка тронула уголки ее губ.

– Не думаю, что вы верите в это, миссис Эймс. Как, впрочем, и я.

– И оба они были влюблены в вас? – неожиданно спросила я. Вообще спрашивать такое было не совсем прилично, но я чувствовала, что от ее ответа зависит многое.

Беатрис призадумалась прежде, чем ответить. И когда наконец заговорила, в голосе звучала грусть: