Странник в Закулисье

– Вы готовы воспользоваться ситуацией?

– Что вы имеете в виду?

– К примеру, если в триумвирате раздрай, возникнет паника, армия откажется им подчиняться.

– С чего бы это? Я пока никаких признаков не вижу.

– Но если всё же нечто подобное произойдёт, как будет вести себя оппозиция?

Врач задумчиво повертел в руке стетоскоп, затем, отложив его в сторону, приложил ухо к груди пациента и прошептал:

– Вы предлагаете вывести на улицы народ, взять штурмом резиденцию триумвирата?

– А почему бы нет?

Левинсон тяжело дышал, лицо его покрылось потом, словно он занемог, а не лежащий на кровати Сеня:

– А где гарантия, что нас поддержат?

На этом разговор закончился – не было смысла его продолжать. Всё потому, что Сеня уже слышал подобные слова от того самого заказчика. Теперь и этому гарантии подавай! Похоже, в Закулисье никто не способен на поступок – даже если в голове сомнения, привыкли подчиняться грубой силе. И в чём-то они правы – одно дело власть ругать за рюмкой водки, и совсем другое – взять на себя ответственность за судьбу страны.

После ухода врача Хэм достал бутылку виски и, разливая его по бокалам, сказал:

– Ну вот и у нас нет другого выхода, кроме как надраться.

Пили допоздна, проклиная свою судьбу и немощь здешней оппозиции. Ну а когда в разговоре возникала опасная тема, отправлялись в ванную.

– Тоже мне интеллектуалы! – брезгливо морщился Сеня. – Привыкли жить на всём готовом… Нет, эти не станут своей шкурой рисковать.

– Да уж, интеллектуал пошёл не тот! – в том ему ответил Хэм. – Впрочем, и у нас в Америке не лучше. Есть реальная свобода слова, но дальше болтовни дело не идёт.

– Ты прав! Чуть что, побегут каяться, просить прощения. Странно, что Левинсон меня ещё не выдал.

– Это вряд ли. Кое-какое подобие чести и самоуважения у врачей ещё осталось. Не зря же они давали клятву Гиппократа?

– Ну, разве что.

Пошли выпить ещё по одной, а потом опять вернулись в ванную.

– Сеня, как ты думаешь, что здесь пишут в зарплатных ведомостях вместо имени. Номер паспорта?

– Скорее всего, каждый младенец с рожденья свой номер получает. У нас налоговые органы этим занимаются. Иначе при наличии огромного числа однофамильцев и тёзок можно наломать дров!

– Но ведь даже в Забугорье не запрещено называть людей по именам! А здесь почему-то категорически нельзя.

– Этот запрет не распространяется на членов триумвирата.

– Ну да!

– По-моему, в этом есть какой-то тайный смысл.

Сеня задумался, и вот выложил идею:

– А что, если всё это для того, чтобы унизить людей, указать предназначенное им место. Мол, есть только Пожуелов, Приблудов, Полисадов, а остальные словно винтики – если сломается, заменим на другой, и все дела! Ну и зачем им давать какие-то фамилии?

– А до́ма? Не будет же муж называть жену по номеру. Представь, что скажет: «Номер три миллиона сто шестнадцать тысяч ноль сорок восемь! А не пора ли нам в постель?»

Хэм хохочет. Сене тоже понравилась эта шутка… Но здешним жителям-то каково? Использовать собачьи клички или, к примеру, «пупсик», «кошечка»? Да он бы скорее удавился, чем стал кого-то так называть!

На этом решили закончить обсуждение «животрепещущих» проблем и выпив на посошок разошлись по своим спальням…

Всю ночь Сене снились всякие кошмары – вроде того, что он залез на фабричную трубу и теперь не знает, как с неё спуститься. Он уже намеревался сигануть вниз с этой верхотуры, но тут кто-то схватил его за плечи – неужто ангел прилетел и хочет удержать несчастного от опрометчивых поступков?

Но это оказался Хэм:

– Проснись, соня!

– Да что случилось-то?

Тут за окном послышался гул, так что стёкла задрожали.

– Танки на улицах! – прокричал Хэм.

– Опять ГКЧП?

– Уверен, что это интервенция Забубенья. Иного объяснения не нахожу.

– Но почему тогда не слышно взрывов?

Хэм только развёл руками, а Сеня, едва проснувшись, под влиянием исключительных событий обрёл способность здраво рассуждать:

– Я думаю, что в армии нашлись люди, которые уже не могли это всё терпеть. Помнишь, как Полисадов кричал, настаивая на превентивном ударе по врагу?

Хэм возражал:

– Нет, Сеня, ты не прав! А потому что некому там бунтовать, если все находятся под действием вируса. Да в армии испокон веков всё основано на послушании.

Сене служить не довелось – не по болезни, а потому что физиков не призывали. Но это не значит, что можно, развесив уши, слушать такую ерунду.

– Ну что за чушь! Ты же воевал и лучше меня знаешь, что на войне в критической ситуации надо самому принимать решение. Представь, что ты лицом к лицу столкнулся с вооружённым врагом. И что, будешь ждать приказа командира, раздумывая, стрелять или не стрелять?

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– А к тому, что по крайней мере элитные войска никто не травит мегакактусом, наверняка им дают антидот.

– Нет, не могу поверить, – упирался Хэм. – Неужели подчинение основано только на присяге?