Странник в Закулисье

– Начнём с того, что нам ничто не угрожает. Мы с тобой бессмертны, поскольку дважды невозможно умереть, а подвергать нас пыткам бесполезно. К примеру, я всё сразу выложу, но ничего нового они не узнают. Это если Левинсон и впрямь работает на них. А коли так, мы можем рисковать, можем делать всё, на что другой человек, следуя инстинкту самосохранения, не решится.

Хэм не стал возражать, а Сеня вновь задумался, словно бы ожидая, когда идея обрастёт деталями, и после небольшой паузы продолжил:

– Как известно, рыба не может плавать, лишившись головы. Поэтому главная наша цель – триумвират.

– Ты собираешься их убить? – прошептал Хэм.

– Убить, но не физически. Надо заставить их усомниться в эффективности принятого здесь метода управления страной. Мы представим вполне обоснованный прогноз возникновения глубокого кризиса в стране, ведущего к катастрофе.

– А если не поверят?

– Тут всё зависит от нас. А главный аргумент состоит в следующем: если в стране всё построено на послушании, она обречена.

– И ты сумеешь их в этом убедить?

– С твоей помощью. Ты скажешь им, что в Забугорье и в Забубенье, где ты тоже побывал, наука и технологии развиваются стремительными темпами. А Закулисье отстало на много лет и, если так пойдёт, его можно будет брать голыми руками.

– Да, – согласился Хэм, – Это был бы убойный аргумент. Но как я это докажу?

– А и доказывать не надо! Они, как чёрт ладана, боятся потерять власть и даже малейший намёк на серьёзную опасность может вызвать панику в их головах, что нам, собственно, и нужно.

– Но могут же найти какую-то альтернативу. Переведут экономику на военные рельсы или же ужесточат наказание за неисполнение директивных планов.

Сеня помотал головой, словно бы ожидая от своего соратника более продуктивных мыслей:

– Хэм, ты ведь по натуре бунтарь, поэтому не хуже меня знаешь, что послушание и творчество несовместимы. А коли так, нет никакой альтернативы запрету на использования этого вируса, иначе в очень скором времени наступит конец процветающему Закулисью.

– Но если не будет послушания, Закулисье не сможет существовать, страна развалится.

– В этом и состоит смысл провокации. Триумвирату придётся выбирать из двух зол, а это потребует невероятных умственных усилий, вызовет непреходящий стресс, чреватый атрофией головного мозга и безумием. На этом и строится расчёт.

Хэм уткнулся взглядом в пальмы на обоях, словно бы пытаясь найти нечто, напрочь опровергающее выводы соратника, а потом улыбнулся и воскликнул:

– Если у нас всё получится, я отдам тебе свою нобелевскую медаль!

Эти слова навели Сеню на интересную мысль, но далеко не сразу – идея словно бы таилась в его подсознании ожидая того момента, когда от полнейшей безнадёги они готовы будут выбросить из головы все свои задумки. А дело в том, что предстояло найти решение задачи не менее сложной, чем конечная фаза задуманной Сеней провокации.

Поначалу и впрямь казалось, что приемлемых вариантов нет – не станешь же брать Дворец Триумвирата штурмом для того, чтобы с кем-нибудь из этой троицы поговорить. В ультимативной форме потребовать аудиенции тоже нельзя – пошлют куда подальше. Можно было бы попросить устроить встречу, чтобы услышать мнение о том, что Сеня с Хэмом уже успели написать, но ведь здешние правители и книг наверно не читают – только сводки, отчёты и докладные записки, не более того.

И тут Сеню осенило: а что, если поводом для аудиенции использовать ту самую медаль? Мол, хотим вручить её в качестве подношения, поскольку восхищены тем, что делает триумвират для процветания страны. Известно, что начальники любят получать ценные подарки, начиная от борзых щенков до «сахарной головы», а тут и вовсе нечто уникальное. Важно, что без личной встречи при этом никак не обойтись! Но возникает неувязка: их же трое – нельзя повесить золотую медаль сразу всем троим на грудь. А если предложить носить по очереди, могут и обидеться. Однако попытка не пытка – почему бы не попробовать?

Как ни странно, заказчика, того, что маялся с носовым платком, идея заинтересовала. На согласование ушло несколько недель, и вот наконец настал тот день, когда писателей известили, что получено высочайшее согласие на встречу. Однако есть одно условие: писатели загодя должны представить приветственную речь, взяв за основу тот самый текст, который председатель Нобелевского комитета обычно произносит при вручении медали. Да откуда же его возьмёшь, если интернета в Закулисье нет? Решили ограничиться тем, что Хэм сочинил, исходя из собственного представления об отличительных особенностях такого текста.

Но вот сели всё в тот же минивэн, опять с пятью охранниками, на этот раз без камуфляжа. Писателям, не говоря ни слова, завязали глаза, и минивэн рванул куда-то на предельной скорости, только шины визжали на поворотах. Наконец, сняли повязки и открыли дверь. Кругом густой лес, а посреди него усадьба с господским домом, дворовыми постройками, открытым бассейном и забетонированной площадкой для посадки вертолётов – один, готовый к взлёту, там и стоял.