Странник в Закулисье

– Да-да! Я бы почувствовал, если бы меня чем-нибудь травили. Думаю, мёртвых потому и пригласили сюда. Если вдруг накушаются отравленного хлеба, всё равно не потеряют способность мыслить вполне самостоятельно, а без этого двухтомный роман за несколько месяцев невозможно написать, – и с восхищением глядя на соратника он произнёс слова, которые приобретали особую ценность в устах нобелевского лауреата: – Да, Сеня, ты у нас голова! Недаром приглянулся мне ещё в тот день, когда тебя доставили сюда, вытащив из петли.

Положим, было не совсем так. Но Сеня не стал придираться – всё потому, что чем дальше в лес, тем всё более усложняется задача, которую они перед собой поставили:

– И что же теперь делать? Ведь мы не можем признаться, что раскусили их секрет.

– Да и в книгу ничего не вставишь, нельзя даже намекнуть. Хорошо бы посоветоваться с кем-нибудь из местных, но ведь они почти сплошь под воздействием заразы.

И тут Сеня вспомнил про врача. Решили, что пожалуется на удушье, мол, надышался чем-то на плантации, а Хэм будет настаивать на том, чтобы вызвали того специалиста, который Сене в прошлый раз помог. Жаль, что фамилию тогда не спросили.

Девица из обслуги подсказала:

– Так это доктор Левинсон. Я ему сейчас же позвоню.

Следующая мизансцена выглядела так: Сеня, лёжа на кровати, тяжело дышал, а врач прослушивал его лёгкие, наклонившись к самому лицу. За пару минут Сене удалось всё рассказать, не раскрывая источника информации – мол, некое откровение ему якобы в бреду явилось. Хэм находился рядом, но потом признался, что ни слова не расслышал – это успокоило обоих. А врач, закончив осмотр, посоветовал Сене беречь себя, побольше отдыхать, и уже выходя из комнаты добавил:

– Я подумаю, чем вам ещё помочь.

Глава 6. Три П

Левинсон появился снова через несколько дней, принёс какие-то пилюли и во время осмотра пациента еле слышным голосом поведал кое-что очень интересное:

– У нас в Закулисье есть что-то вроде нелегальной оппозиции. Всё это специалисты в разных областях науки, в медицине, многие работают в конструкторских бюро, ведут аналитические исследования, результаты которых используются при разработке указов Триумвирата в политике и в экономике. Этих людей не станут заражать, поскольку «вирус послушания» может снизить эффективность их труда, а то и вовсе лишить творческих способностей. К примеру, учёный вместо того, чтобы разрабатывать оригинальную теорию или какой-то механизм, будет ждать указаний от своего начальника, ну а тот по образованию всего лишь управленец, он же в науке ни бе, ни ме, ни кукареку. Ситуация усугубляется тем, что все чиновники заражены тем самым вирусом, поэтому маленький начальник обратится к вышестоящему, тот ещё выше, а в итоге, пока будут длиться согласования, поезд, что называется, уйдёт. Только представьте, чем может всё закончиться.

– А как происходит заражение?

– Через любые пищевые продукты, куда можно ввести сок мегакактуса. Есть даже минеральная вода «Мегакактусная», но особенно популярно в народе «Мегакактусное пиво», его регулярно рекламируют в перерывах между телесериалами. Ну а специалистам выдают антидот – противоядие, нейтрализующее вирус.

– И триумвират?

– Там всё иначе. Для этой троицы и особо приближённых есть спецраспределитель, где они получают исключительно чистые продукты, ничем не заражённые, выращенные без использования минеральных удобрений и прочей химии. Но и они принимают антидот, так оно надёжнее.

Времени для того, чтобы всё обдумать, не было, поэтому Сеня задал вопрос прямо «в лоб»:

– И в чём же заключается ваша оппозиционность?

Врач почмокал губами, в раздумье посмотрел по сторонам и сказал, уже вставая со стула:

– Ну что ж, дело идёт на поправку. Через неделю я вас снова навещу.

И вот уже в который раз уединились с Хэмом в ванной, рискуя вызвать ехидные насмешки тех, кто их подслушивал.

– По-моему, этого Левинсона специально к нам подослали, чтобы проверить, как мы станем реагировать на его слова, – не скрывая раздражения заявил Хэм после того, как Сеня рассказал о содержании беседы.

– А какой в этом смысл? Ну выведали мы их секреты, так ведь всё равно ничего не сможем предпринять.

– Тоже верно. И вообще, у меня создалось такое впечатление, что здесь абсолютно все повязаны, и эта ситуация всех вполне устраивает.

– Надо их как-то расшевелить.

– Но что мы можем сделать?

Сеня задумался и после небольшой паузы выдал идею ещё более безумную, чем та, которую предложил Хэм, чтобы добиться разрешения на посещение плантации:

– Нам надо устроить провокацию.

Хэм вытаращил глаза, словно бы пытался проникнуть в Сенин мозг в надежде понять, что он задумал:

– Но как?

Тем временем в голове Сени постепенно созревал план, и вот по мере его созревания он стал рассказывать о своём замысле: