Странник в Закулисье

– Что ж, против переселения души я не возражаю. Пожалуй, даже буду рад. Мне моя личность за сто двадцать лет так надоела, что я готов её поменять на что угодно.

– Ты прав! Внешность – это только оболочка, а сущность человека в его душе, – Сеня вдруг усмехнулся: – А что ты скажешь, если твоя душа переселится, к примеру, в женщину?

Хэм аж подскочил на месте, ударившись головой о низкий потолок:

– Ну уж нет! Этого я им не позволю!

– И как ты это сделаешь?

Видимо, охранникам надоело слушать этот «бред» и писателям заткнули рты.

Глава 8. Взаперти

Когда привезли в тюрьму, сразу поместили в камеру – там битком набито, не разобраться, кто есть кто. Но вдруг из толпы арестованных выскочил тот самый Левинсон, что лечил Сеню, и завопил:

– Это вы меня подставили! Вот уж от писателей подобной подлости никак не ожидал!

Хэм было принял боксёрскую стойку, готовясь отразить удар, если тот полезет в драку, но скандалиста вовремя уняли, затолкав куда-то в угол камеры. Оказалось, что о нобелевском лауреате здесь наслышаны:

– Вас-то как угораздило сюда попасть? – спросил седовласый мужик, по виду самый главный в этой камере, несмотря на довольно хрупкое телосложение. – За что арестовали?

– Видимо, за то, что оба мы писатели, – высказал свою догадку Хэм и представил Сеню: – Это мой коллега из России, тоже много книжек написал, хотя и не удостоился признания. А у вас ведь прежде не было и таких?

– Да были и есть, но рты нам затыкают. Книги не дают публиковать, а за распространение самиздата отправляют прямиков в тюрьму.

– Но кроме серьёзных писателей всегда же есть много всякой шелупони. Эти-то куда подевались?

– Были у нас графоманы, и немало. Но триумвират запретил использовать бумагу для печатания их опусов, поскольку почти все ресурсы тратились на творчество чиновников. Господи, чего они только ни писали – указы, постановления, отчёты, рекомендации и ещё много всякой ерунды, которую никто толком не читал. Теперь пылится всё это где-нибудь в архивах.

Хэм обменялся взглядом с Сеней, мол, стоило попасть в тюрьму, чтобы узнать правду, а седовласому сказал:

– Грустно это слышать! Ни одна страна не сможет эффективно развиваться, если нет своей литературы. Я имею в виду произведения писателей уровня Достоевского, Чехова, Фолкнера и многих других, да и мне удалось к этому руку приложить.

– Вы безусловно правы! Плоды такой политики мы пожинаем сейчас, вот и вояки, захватившие власть, никаких книжек не читали кроме воинских уставов. А результат, что называется, налицо – берут всех подряд и теперь станут проверять нас на лояльность.

– Это как?

– Да очень просто! Вы про мегакактус наверняка слыхали, так вот вколят вам лошадиную дозу этой дряни, и через несколько часов вы всё как миленький выложите им – и как относились к триумвирату, и сколько написали доносов на своих друзей, и чем с женой в постели занимаетесь, и даже то, о чём давно забыли, запрятав где-то в глубинах подсознания. Раньше через такую процедуру проходили только высшие чиновники, а теперь очередь дошла до нас.

– Ну и дела! Попали как кур в ощип! – вырвалось у Сени.

Ноги его подкосились, и он чуть не упал. Писателям освободили место на нарах, чтобы с дороги отдохнули, и только тут Хэм с Сеней получили возможность обменяться впечатлениями. Первым заговорил Хэм:

– Если б знал, что так получится, ни за что не поддержал бы твою дурацкую идею спровоцировать триумвират… Ты не обижайся, но похоже, что мы оба из ума выжили.

– Да я не обижаюсь. Мы ведь из лучших побуждений, а теперь вот как получилось. Не зря же говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад.

– Так и есть, мы уже в аду!

Сеню особенно пугало то, что может выболтать про своё намерение устроить пожар в квартире Влада. Это было ещё тогда, задолго до того, как залез в петлю. Чего доброго, могут счесть потенциальным поджигателем, и тогда прощай, свобода!

Вдруг снова подошёл к писателям седовласый и, видя следы невыносимого страдания на их лицах, наклонился и прошептал:

– Не всё ещё потеряно. Мы задумали побег…

– Но как? Здесь же каменные стены и охрана, – не поверил Сеня.

– Есть одна возможность. Вы потерпите до ночи, уже недолго ждать.

– А процедура?

– Мегакактус вводят только по утрам, чтобы к вечеру клиент достиг нужной степени готовности.

Тут отворилась дверь камеры, и стражник зачитал список тех, кого вызывают на допрос. Среди них оказался и предполагаемый спаситель.

– Ну вот, приехали! Пропала последняя надежда.

Однако седовласый, проходя мимо, подмигнул…

Ночью спали на нарах по очереди, вот и Хэм с Сеней в итоге оказались на полу. Но не успели приспособиться, как с допроса возвратился седовласый – как ни странно, он выглядел вполне довольным, будто не пришлось выворачивать перед дознавателем содержимое своей головы. Приблизившись, спросил:

– Ну что, готовы?

Последовал вполне естественный вопрос:

– К чему?

– Так ведь свобода вас примет радостно у входа! Ох, не помню, как там дальше…

– И братья меч вам отдадут…

– Ну, что касается мяча, это не для вас, а вот на свободе окажетесь довольно скоро.

– Каким же образом?