Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра

Там же, где кровь Шаман не вытер, она начинает… самостоятельно ползти к изуродованным кускам тела странного существа. Эти куски, в свою очередь, отращивают глаза, щупальца и тонкие ножки для передвижения и собираются вместе, после чего сливаются воедино. Что интересно, облачение существа собирается сходным образом, хотя и не отращивает при этом глаз. Состоит эта симбиотическая одежда из волокон, которые образует особый штамм цианобактерий. Из волокон получается ткань, которая самостоятельно «зашивает» разрывы.

Полностью восстановившееся существо, на теле которого не осталось ни царапинки, отряхивается и обращается к Шаману:

— На большее фантазии не хватило?

Хремф оборачивается с самым презрительным видом, который тут же сменяется на ошарашенный и испуганный:

— Шо… шо ты за тварь?!

Слегка улыбнувшись, существо невозмутимо отвечает:

— Самоназвание моего вида — эволы. По Галактической Энциклопедии, впрочем, я могу быть Вам известен как сущность самособирающаяся муту’имирская.

Слова эвола явно проходят мимо хремфских ушей. Вытаращив глаза и указывая на самособирающуюся сущность пальцем, Шаман вопит:

— А-а-а!!! Проглотон!!! Ты проглотон!!!

Не успевает эвол ответить, как хремф вновь кидается на него и хватает за горло, пытаясь не то задушить, не то разорвать на части:

— Сдохни, тварь!!! Сдохни!!!

Кровь вдруг отливает от глаз эвола. Тело же его, буквально вывернувшись наизнанку и обнажив перерождающиеся внутренности, пульсирующие сосуды и некий оранжевый гель, стремительно меняет форму и увеличивается в размерах. Эвол превращается в ужасное чудовище: шестилапое, длиннотелое, с тонким хвостом, четырьмя белыми глазами с вертикальными зрачками и тремя парами челюстей, вложенных одна в другую. Все челюсти усеяны сотнями острых зубов. На каждом из четырёх пальцев передних лап — по два длинных когтя, на трёх пальцах средних — по три, на двух пальцах задних — по одному. В гуще гривы эвола вырастают четыре маленьких, но острых рога. Изо рта, горла, груди, живота и конечностей эвола выбрасывается множество извивающихся, покрытых липкой слизью красных щупалец, которые обвивают руки и тело Шамана, а ещё тьма жутких насекомьих ножек.

— Я не проглотон, — тяжело дыша, но не теряя самообладания, сообщает эвол. — Наши эволюционные пути разошлись ещё очень давно. Не стоит нас путать. Однако у нас есть кое-что общее…

— Ты меня шо, поглотишь, да? — перебивает Шаман охрипшим от ужаса голосом.

— Я не собираюсь Вас поглощать. Но вынужден повторить мою просьбу…

— Слышь, погоди, а? У меня, это… дома жена, дети… я… это…

Шаман с трудом хватает воздух ртом. Эвол ослабляет хватку, и его глаза начинают вновь наливаться кровью. У эволов кровеносные сосуды в глазах хорошо заметны как раз тогда, когда они спокойны, а белеют глаза при болезни, сильном испуге или гневе.

— Знаешь, шо? — дрожащим и каким-то заискивающим голосом продолжает Шаман, немного отдышавшись. — Я их… это… не люблю ужасно. Жена, значить, дура набитая, а эти спиногрызы совсем от рук отбилися. Давай я те их приведу, ты их съешь, а меня не тронешь, а?

Глаза эвола вновь белеют. На лице его появляется выражение глубочайшего отвращения.

— Как ты жалок! — восклицает самособирающаяся сущность, в омерзении оттолкнув Шамана и вобрав в себя все щупальца. — Тебя даже поглощать противно! Ты готов предать свою семью, лишь бы… фу!

Эвол отталкивает хремфа ещё сильнее. Шаман от неожиданности падает на спину. Самособирающаяся сущность нависает над ним и полушёпотом произносит:

— Убирайся. Чтобы я тебя больше никогда не видел.

Хремф, скуля, как испуганная собачонка, выползает из разрушенной норы, поднимается и бросается наутёк — настолько быстро, насколько позволяет его тучное тело.

Тем временем, эвол принимает свой обычный облик и заботливо склоняется над ящиком с мюмзиками.

— Все сорок на месте, — комментирует он себе под нос, пересчитав мюмзиков и улыбается: — Досталось вам, бедненькие. Чёртовы двумперцы со своими снарядами…

Взгляд эвола падает на мятежников.

— Вам повезло, друзья. Всё будет хорошо.

Из кармана брюк эвол извлекает пульт дистанционного управления. Вскоре на глацианский снег приземляется небольшой корабль, напоминающий по форме одновременно рыбу и причудливый старинный летательный аппарат.

Эвол отращивает ещё две пары конечностей и бережно переносит в грузовой отсек корабля мятежников и ящик с мюмзиками.

Вдруг самособирающаяся сущность настораживается. Оглядевшись, эвол замечает Шамана и двух йорзе, которые направляются в его сторону. Идут они все так быстро, что эвол понимает: увести корабль он не успеет. Хладнокровия, впрочем, самособирающаяся сущность не утрачивает. Лишь легонько чертыхнувшись, необычное существо в очередной раз меняет форму…

— Ну, чего ты мычишь, старый пень?! Что произошло, почему ты ушёл? — раздражённо допытывается у Шамана один из йорзе.

— Ну, там… это… не надо туда… как его… там оно такое… — еле выдавливает хремф.

— Хрен с тобой моржовый в самом буквальном смысле, — бросает второй йорзе. — Пошли, показывай.