Странность

Я была потрясена откровением мистера Уикхэма о виселице. Меня тошнило. Он ушел около десяти минут назад. Я хотела дать Джо время опомниться, но ему, похоже, становилось только хуже. В фонаре нужно было подкрутить фитиль; в мастерской становилось темно, и лежащие повсюду крупные металлические детали приобретали угрожающий, зловещий вид.

– Нет, с тобой я не пойду, – спокойно ответил Джо. – Нам больше не по пути. Ты добилась того, чего хотела. Ты добилась всего, чего хотела.

Я опустила голову. Мне хотелось сказать ему, что это не я решила продать внутренности «Эвридики» безумному пустынному культу, поклоняющемуся Автомату; это не я позволила целой колонии страдать от затянувшейся бредовой надежды на то, что он может передумать. Все это Джо сделал сам; за это его и собирались повесить. И все это было правдой, но правдой было и то, что если бы я не сделала свой ход, они могли бы об этом не узнать – по крайней мере, еще какое-то время.

– Завтра я пойду в тюрьму, чтобы увидеться с папой. Заодно поговорю там с шерифом. Я могу его переубедить.

– Они разграбили вашу закусочную, обобрали вас до нитки. Твой отец повиснет в петле либо передо мной, либо сразу после. Ты что, обо всем этом забыла? Им плевать на твои слова. Жалко только, что мне на них не плевать.

– Хорошо, – ответила я, снова разозлившись. – Тогда возвращайся в свою лачугу и напейся там. Я знаю, что ты только этого и хочешь. – И, поскольку ничего стоящего больше сказать не могла, я направилась к двери.

– Вот что мне в тебе нравится. Ты рубишь сплеча. И знаешь что – ты права. Какая же ты потрясающая, проницательная личность. Какая особенная. Как ты не похожа на всех нас.

Каждое его слово ранило меня. Лезвием проворачивалось у меня в груди.

Я распахнула дверь. Мне нужно было выбраться оттуда.

– Эй, Бель. Каково это – быть главной героиней?

Я ушла прочь.

23

На Дигтаун опустились сумерки. Я переходила с одной дороги на другую, пытаясь вспомнить, где уже бывала, какой поворот приведет меня к дому вдовы. У меня не получалось. В прошлый раз я слишком боялась, что меня поймают, и не пыталась запоминать ориентиры. Даже сейчас, хотя Чарли был мертв, я старалась ступать потише, заглядывала за углы домов, чтобы случайно не наткнуться на кого-нибудь, кто желал мне зла. Те, кого я все же встречала на улицах, направлялись к центру города – к Глотке. В сумраке их глаза были точно маленькие зеленые лампы, а одежда их не подходила для ночи. Это пугало меня куда больше глаз; они шли сквозь сгущающуюся тьму в рубашках или рабочей форме, свободной и легкой. Ночь еще не сделалась смертоносной, но все же была опасно к этому близка. Если они не ощущают холода, как я могу быть уверена, что они способны испытывать хоть какие-то человеческие чувства?

Я не собиралась приближаться к Глотке, но поиски завели меня в переулок, выходивший на дальнюю ее сторону. Я взглянула на нее вопреки собственному желанию.

В воздухе, словно туман, висела зеленая пыль. В прошлый раз ее еще не было. Она придавала болезненный зеленый цвет замерзшему пару, вихрилась и волновалась под качающимися над ямой фонарями. Она казалась чем-то демоническим – бесконечным ядовитым выдохом из центра планеты. Четверо людей забрались на большую платформу, предназначенную для перевозки тяжелых механизмов, и спустились вниз. Ночь наполнилась шумом массивных разматывающихся цепей. Я смотрела на огромные звенья, охваченная мыслью о том, что вижу перед собой обнажившийся внутренний механизм Марса, наблюдаю, как он спускает нас в ад.

Ведомая извращенным любопытством, я поднялась по ближайшей лестнице на деревянные мостки, окружавшие Глотку. Отсюда я могла заглянуть прямо в нее.

Как и в прошлый раз, посмотрев в эту пропасть, я испытала головокружение, которое было чем-то большим, чем простая физическая дезориентация; равновесие нарушилось где-то внутри меня, в какой-то важной моей части, в душе или в сердце. Я ощущала притяжение бездны, очарование гибели. Я представляла себе, как уймутся всякая боль и всякий страх. Слезы жгли мне глаза.

Странность.

Марс внезапно представился мне огромным домом с привидениями; его бесконечные тоннели кишели призраками, сам камень, из которого он состоял, был сведен с ума зловещей волей. Мы оборудовали здесь свои крошечные базы, поставили свой глупый флаг и стали пересылать кусочки этого злого камня на Землю, чтобы он питал местные Автоматы – деловитые кухонные Автоматы, такие, как Ватсон, готовившие пищу; большие рабочие Автоматы, строившие города; изящные услужливые Автоматы, подававшие чай в наших домах, чтобы мы могли почувствовать себя маленькими королями и королевами. Подкармливавшие наше одержимое стремление лезть туда, где нас не ждут, и подчинять целый мир своим интересам. Мы отправили этот призрачный минерал на Землю, и на планету пала Тишина.

Меня затошнило от этого видения. Я отвернулась от Глотки, оперлась на деревянные перила и стояла так, тяжело дыша, пока ко мне не вернулось равновесие.