Странствия и путешествия

Он говорил, что хотя его и ограбили, он везет с собой много вещей, и очень дорогих, как, например, жемчуга и драгоценные камни, а еще больше он говорил о разных медицинских средствах, очень целительных, настолько, что, как он говорил, невозможно было бы и оценить их стоимость; он показал мне балах очень большой стоимости, и показал мне круглую шляпу из травы, такой тонкой, как самая тонкая нить шелка, которая только может быть. И спрашивал он меня, если Бог приведет его к /106/ прибежищу на земле христианской, где, как мне кажется, эти вещи его можно было бы наилучшим образом продать. Я сказал ему, что в то время император вел большую войну с королем Польши, и к тому же прошло не много времени, как он получил власть, и что там мало порядка, и еще меньше во Франции из-за давней войны[217], которую она вела, и что в Италии, уже это ему лучше знать, чем мне, покупают, чтобы перепродать, и что в Испании, мне кажется, он найдет хорошее место [для продажи], во-первых, из-за величия и богатства нашего короля, во-вторых, потому что мы всегда побеждаем и никогда не проигрываем в войне, которую ведем, и [вообще мы] люди очень богатые и ценим эти вещи больше, чем другие люди; и тогда порешил он приехать в Испанию.

Я спросил его, не видел ли он всяких монстров в человеческом обличье, тех, которых некоторые называют людьми с одной ногой или одним глазом, или маленьких, в локоть высотой, или больших, с копье ростом; он говорит, что о таких он ничего не слышал, но что животных он видел удивительного вида; [говорит он], что в земле язычников видел он очень большого слона, белого, как снег, что весьма удивительно, поскольку все [слоны] черные, и что он был привязан к колонне золотыми цепями, и поклонялись ему как Богу; /107/ говорит, что видел осла, которого привели к пресвитеру Иоанну, чуть больше легавой собаки величиной и всех цветов, какие только не придумаешь; и что видел много единорогов, и многих животных, которых долго описывать; и что на слонах сооружают замки, чтобы сражаться за землю; говорит он, что пресвитер Иоанн и его [люди] такие католики и добрые христиане, что лучше и не скажешь, но не знают они и не находятся в управлении нашей Римской церкви; говорит он, что относятся они к господину с таким благоговением и с таким страхом, что если важнейший из его сеньоров сделает что-либо достойное смертной казни, тот посылает к нему человека, разумеется, со своим письмом, в котором велит [сеньору], чтобы тот позволил этому человеку казнить себя, и тот склоняет голову и, повинуясь письму, принимает смерть; и еще он сказал, что видел сеньора, который преподнес [пресвитеру] большой золотой подарок, и так прославляли сделавшего это, и столько он наговорил господину, говоря, что никто не оказывал ему такой услуги, что затем [пресвитер] велел казнить его, говоря, что такую услугу ему оказать может только он и никто другой, и что это было [вовсе] не мало для [сеньора]. [Никколо говорил], что у них очень популярно искусство черной магии, и что он видел, плавая по Красному морю, как советовались с врагами [рода человеческого], и что он видел, как от верхушки мачты до низу много раз поднимался и спускался неясный черный силуэт, /108/ а потом его заставили угомониться и спросили, что будет с ними в пути, и что он ответил: будет шесть дней мертвого штиля, когда море будет как бы вязким, и корабль не будет двигаться, и подготовьтесь, потому что будет еще несколько [дней] очень сильной бури.