Странствия и путешествия

Случилось так, что в этот день вершился суд, и было это так: трех человек вели на казнь, и я спросил, что они сделали; толмач сказал мне, что ночью украли сколько-то денег у одного менялы, и поскольку те [трое], будучи его соседями, не сообщили о похитителях и, более того, не охраняли [имущество] соседа так же [надежно], как свое собственное, за это их и покарали. Я сказал: «Мне кажется, что карать того, кто не несет ответственности и невиновен в преступлении — зверский приговор!» Толмач ответил мне: «Нас много, Бог умножает нас изо дня в день, и если мы не будем карать за преступления как виноватых, так и вообще имеющих какое-либо к нему отношение, мы не сможем жить, так что нам подобает не только употреблять правосудие, но и выносить чрезмерно жестокие и строгие приговоры». /117/

Лучшая, самая роскошная и великолепная достопримечательность в Вавилоне — это алькайсерия[221], ибо продается там множество вещей, в том числе и происходящих из Великой Индии, в особенности жемчуга и драгоценные камни, пряности, духи и всевозможные благовония, и шелка, и ткани (да и кто смог бы назвать все, что происходит из Индии и расходится по всему миру), и очень дешевы все вышеупомянутые вещи. По Каиру бродят люди, на груди у которых висят оловянные зеркала, это — брадобреи, стригущие головы и затылки мавров, и ходят они выкрикивая по улицам; ходят и другие, черненькие, лет десяти-двенадцати, и также выкрикивают: «Кто хочет постричься?» Эти прислуживают доньям в том, что те обычно втайне очищают в своих купальнях. Люди всех занятий бродят там по улицам, спрашивая, не нужны ли кому-нибудь их услуги; даже повара таскают на себе жаровни с огнем и котелки с жарким на продажу, другие — блюда с фруктами, и ходит бесчисленное количество людей, продающих воду, как на верблюдах, так и на ослах, а иные на плечах, ибо народу много, и нет другой воды, кроме как из той реки; летние плоды там очень нежные: Бог /118/ позаботился о необходимом в страшную жару. В сильную жару иногда начинает Дуть слабый ветерок, оставляющий след на глазах, и многие люди ходят будто животные с темными пятнами вокруг глаз, но с этим успешно справляется тамошняя медицина; но в остальном эта земля очень здоровая, с хорошим воздухом, водой и едой. Верблюды в этих краях довольно крупные и красивые, но не проворные; ослы же самые приятные твари, самого приятного вида и выносливые, на них надевают узду и седло.

Я пробыл [в Каире] после возвращения [с Синая] тридцать дней и уехал, взяв подорожную от султана и от Никколо ди Конти и письма, которые он дал мне в Венецию, и также от моего хозяина толмача, и его жены, и детей, которые относились ко мне, как к собственному сыну, и дали мне кое-что, что я привез [в Испанию]: двух индийских котов, двух попугаев, камень бирюзы, который у меня сейчас есть, и съестные припасы в дорогу. И отбыл я из Вавилона вверх по Нилу, и когда достиг места, где разделяются рукава, оставил находившийся по правую руку, который вел к Дамиетте, по которому я приплыл, и отправился по другому до одного места около Александрии, называемого Розетта, и оттуда /119/ доехал до города Александрии, замечательного города, и пробыл там три дня, осматривая святые места, где родилась и претерпела мученичество св. Екатерина[222], там даже есть темный склеп, и говорят, что там лежит колесо, на которое ее положили. Этот город — большой морской порт, где разгружается и загружается много кораблей христиан. Хорошо осмотрев ее, я по суше отправился в Дамиетту и не обнаружил там фусты, которую мне дал король Кипра; я ожидал ее восемь дней, и только потом она прибыла, ибо плыла вдоль иерусалимского берега. Меня же аделантадо принял с почестями, ибо были у меня рекомендательные письма от главного толмача султана; и послал я попросить [аделантадо], чтобы прислал он, если у него была бы, одну крокодилью шкуру для короля Кипра, о которой тот просил; и оказался там один мертвый крокодил, и шкура его была сырая и плохо пахла, так что лучше бы уж было отвезти очень красивую дочку аделантадо, которая там была, чем крокодилью шкуру.