Страшная Эдда

Разве что для потехи, она предложила уступить им Бальдра, если все девять миров будут оплакивать его. В отчаянии Один и Фригг решили попробовать выполнить её условие. И обитатели девяти миров откликнулись на их призыв. Действительно ли все до единого, этого так никто никогда и не узнал. Замечено было главным образом отсутствие Локи. Причина была проста: он струсил после случившегося и отсиживался в женском обличье в пещере на отдалённом побережье Океана – и об условии Хель не услышал.

О том, что последовало за этим, Локи даже не хотелось вспоминать.

– И ведь никто не поверил, что я не нарочно подсунул Хёду треклятую омелу! – с горечью произнёс Локи. Он дёрнул плечом, сгоняя севшую на него божью коровку.

– Полечу, что ли… – нерешительно прибавил он. Осмотревшись, он поднялся на ноги и взмыл в воздух.

Через мгновение верхушки деревьев были уже под ногами у Локи; земля круто ушла вниз, и ветер ударил ему в лицо, растрепав волосы. Локи мчался вверх и на север.

Он ещё не успел покинуть пределов острова, когда его ослепила вспышка молнии. Небо темнело на глазах. Локи с головой накрыло липкой сырой тучей, и почти рядом с ним в непроглядной мгле шарахнул гром – да так, что у него едва не лопнули барабанные перепонки.

Тор, будь он неладен, в ужасе подумал Локи. Конечно, это из-за Сигурда, ведь Тор обожает брата до нелепости. Вынырнув из тучи, Локи стремительно полетел вниз.

– Чтоб тебе кобылу родить! – проорал он, погрозив кулаком в небо.

Порыв ветра тряхнул его в воздухе. Локи схватился за пряжку пояса, призывая на помощь защитные чары. Под ним блестела беспокойная поверхность горного озера, зеленевшего соснами по берегам. Стараясь, чтобы его не снесло в воду, Локи стал спускаться.

Плюхнувшись на влажный песок, Локи глянул вверх, и тут же по лицу ему шлёпнула увесистая капля. Он успел как раз вовремя. В следующий миг всё вокруг затянуло плотной завесой дождя.

– Везёт, как утопленнику, – пробурчал Локи, устраиваясь поудобнее на песке. Промокнуть он не боялся – промокать на нём было особенно нечему, а волосы можно было высушить его волшебным огнём. Но вот на башмаки-скороходы в такой ливень полагаться не стоило – это совсем не то, что скользить в них по поверхности моря в ясную погоду. Лететь сквозь пелену дождя, когда в мысках хлюпает по полстакана воды, да ещё рискуя при этом нарваться на рассвирепевшего Тора… нет, Локи знал толк в элементарном благоразумии.

– Пожалуй, проще всего переждать тут, пока он не успокоится, – сказал сам себе Локи. Окрестности озера выглядели довольно уныло; противоположного берега в такую погоду было не видать. Сидя под струями дождя, хлеставшими его по плечам, Локи вытянул из-за пояса ножичек и начал строгать какой-то обломок древесного корня. Делать ему было нечего, и порядочно хотелось есть. С тех пор, как он покинул Асгард, ему не доставалось ничего, кроме горсти ягод можжевельника (коловших язык и состоявших почти из одних косточек). Локи сглотнул слюну.

– Сейчас бы форели, – произнёс он, прислушиваясь к ощущениям в желудке, – в меру просоленной…

Вода бежала с его волос ручьём. Царапая ножом деревяшку, Локи то и дело взглядывал на небо. Наконец ему показалось, что раскаты грома начинают стихать. Он просидел ещё довольно долго, прежде чем убедился, что тучи действительно рассеиваются. Когда сомнения в этом отпали, Локи швырнул палочку в озеро и принялся выливать воду из обуви. Вскоре он был уже высоко в небе.

Он и сам не заметил, что, рассеянно орудуя ножом, вырезал на палочке заклятие мары. Обременённая заклятием, деревяшка мгновенно пошла ко дну.

Когда на какое-то место наложено заклятие мары, то людям, попадающим туда, начинает мерещиться такое, что и названия порой не придумаешь. В данном случае мара получилась основательная, похожая на крупного морского змея (вероятно, оттого, что Локи вспоминал про Ёрмунганда). Первое испытание случилось довольно скоро. Вышедший на берег пастух побелел, натянул на голову свой пёстрый плед и рванул прочь от озера с такой скоростью, что овцы в панике бросились врассыпную. Лишь через полдня он набрался духу вернуться и собрать разбежавшуюся отару. По присущей ей непредсказуемости, мара в этот раз не явилась. Мары не растрачиваются на явление каждому встречному и поперечному, они умеют таиться и самостоятельно выбирать себе жертву – в силу того, что они исключительно долговечны. Даже самое слабенькое заклятие мары действует двести-триста лет, а из-под ножа Локи в расстроенных чувствах вышел достаточно мощный извод².

В то время, когда Один рассказывал мне о Мёде Поэзии, я обратил внимание на дружинника, подобравшегося к нам поближе послушать. Он и сам по себе был фигурой весьма колоритной – рост под два метра, медно-рыжие кудри, развевающиеся в самых фантастических направлениях, закрученные вверх (почти как у почитаемого мною художника) пышные усы. Но одна его особенность заставила меня разинуть рот – не очень широко, скорее в ухмылке, но в довольно глупой.

– А… что – после смерти сохраняются веснушки?