Страшная Эдда

Брюн сидела у входа в шатёр, не обращая внимания на холод, и грызла ногти. Её затея обернулась каким-то дурным сном, пробудиться от которого было невозможно. Разве не была она уверена, что только Сигурд сможет пройти через пламя, окружающее курган? Именно поэтому она без колебаний дала обещание, заранее согласилась выйти замуж за того, кто это сделает. Она заранее приготовилась к тому, что Гуннару это окажется не под силу. Потому что заклятие было таково, что в курган мог войти только один воин на всём свете, и, если Сигурд это сделал, то второго такого быть не могло. Но Гуннар же вошёл! Заклятие ли дало слабину, или тут всё же был подвох? Мог ли Сигурд её обмануть?

Тогда, меньше года назад, он брёл по холмистому берегу Рейна, слегка опьяневший от своего первого подвига и от того, что впервые был один, без чужого надзора. На нём звенели золотые браслеты и ожерелья, рот был всё ещё в крови Регина, которую он не потрудился как следует отмыть. Он чувствовал, что с ним должны происходить необыкновенные вещи, ради которых только он и создан. И потому он не очень-то удивился, когда увидел перед собой курган, окружённый стеной пламени. Регин рассказывал ему, что в курганах бывают сокровища, если там похоронен ярл или конунг, и Сигурд подумал, что ему повезёт, если он найдёт ещё один клад. Как он прошёл сквозь пламя, он не особенно и задумывался. Перед ним оказалась низкая, потемневшая от непогоды дверь, которую он без труда распахнул. Внутрь хлынул солнечный свет.

К огорчению Сигурда, сокровищ там не оказалось – только глиняный кувшин и оловянная чаша. Но вот шлем и оружие погребённого воина, уложенного на кровать в середине кургана, были красивые, и Сигурд решил посмотреть, не сгодятся ли они ему. Того, кто лежал на кровати, видно, похоронили совсем недавно – лица его Сигурд не видел за шлемом с позолоченной маской, но стройные голые ноги ниже доспеха были светлого, не тронутого тлением цвета. Сигурд подошёл и рванул шлем. Он держался крепко; Сигурду пришлось дёрнуть из всех сил. Вначале отлетела маска, открыв лицо – бледное, странное, безбородое, хотя явно не юное. Шлем соскочил с головы лежащего и остался в руках у Сигурда, а из-под шлема развернулась и свесилась на пол чёрная коса – длинная, женская, не мужская.

– Вот так раз, – вслух сказал Сигурд. Ему случалось раз видеть женщин – однажды к ним заходили две знахарки, старая и молодая. Старая приносила мазь для больной поясницы Регина, а молодая хихикала над Сигурдом и давала ему себя щупать за то, что он починил ей заколку. Сигурду захотелось посмотреть, все ли женщины одинаковы. Он потрогал колено лежащей – оно оказалось тёплым. Он заметил, что доспех на ней из бронзовых колечек, нашитых на обыкновенный холст, вынул меч и разрезал его от подола до горловины.

И отпрянул, оробев в одно мгновение, потому что глаза женщины открылись, и она подняла голову. Так он познакомился с Брюн.

Брюн дала клятву, что выйдет замуж только за воина, равного которому не будет – и она же дала клятву выйти за того, кто сумеет пройти через пламя вокруг кургана. Ей казалось, что у неё вот-вот лопнут внутренности. Какое бы решение она ни приняла, она становилась клятвопреступницей. Если она откажет Гуннару, она нарушит клятву, данную людям, если же примет его предложение, то нарушит клятву, которую она давала богам – и Сигурду. Но почему Сигурд так странно себя повёл? Делал вид, будто они незнакомы, когда приезжал с Гуннаром и Хёгни, а потом обмолвился, что он женат на их сестре… Что ж, он теперь конунг, может быть, ему мало одной жены. Но зачем он позволил Гуннару к ней посвататься и даже пройти испытание за него? Да полно, Гуннар ли это был? Нет ли тут какого колдовства – ведь, когда Гуннар был с ней рядом в кургане, от него омерзительно пахло. Но у неё не было доказательств, а все вокруг видели, что сквозь пламя проходил Гуннар.

Бесстыдники, подумала Брюн. Конечно, они её обманули, хотя неясно, как и зачем. Не следовало ей давать колечко и пояс Гуннару, прежде чем она сообразила, что к чему.

Атли пришёл в бешенство, когда она сообщила ему, что не собирается замуж за Гуннара.

– Да ты в своём уме? – закричал он. – Мы только что заключили с ними мир, и ты сама обещала выйти замуж за того, кто пройдёт твоё дурацкое испытание. Конунг Гуннар сделал это, а ты не хочешь держать обещание?

– Я не обещала выйти за конунга Гуннара, – с каменным лицом ответила Брюн. – Я даже не притворялась, будто он мне нравится.

– Нравится, не нравится – мне дела нет, – Атли побагровел. – Поздно теперь играть в разборчивость! Ты соображаешь, в какое положение ты меня поставила?

– Уж не в худшее, чем себя, – спокойно произнесла Брюн. Рядом с красным от злости Атли она казалась жёлтой, как воск, как будто это её кровь прилила к лицу князя. Атли возмутился ещё больше.