Страшные сказки братьев Гримм

– По крайней мере, у меня останется золото от первой встречи с маленькими человечками, – уныло подумал он, кидаясь к своему сокровищу.

Уголь. Оно тоже превратилось в уголь.

Ювелир опустился на кровать, обхватив голову покрытыми сажей руками. Он рыдал, и слезы оставляли белые дорожки на его черных от приставшей угольной пыли щеках и темени. Сбитый с толку, ювелир ощупал голову.

Щеки и голова были гладкими.

Вчера чудной старик побрил ему щеки и голову, и волосы не отрасли ни там, ни там. Проснувшись, он был таким же лысым, как и заснул. И это было еще не все, ведь только сейчас он осознал весь ужас своего положения.

Встав с кровати, ювелир стал вертеться так и сяк. Стеная и причитая, он рассматривал свое отражение в окне. Тут он принялся рыдать еще громче, так что портной, наконец, проснулся и в недоумении сел в кровати.

– Я видел очень странный сон, – произнес он. – Мне снилось, будто я вновь оказался на удивительном холме, да только маленькие человечки, весело отплясывающие под прекрасную музыку, исчезли, вместо них веселились дьяволята под отвратительные звуки, будто из самой преисподней, они терзали…

Тут взгляд его упал на ювелира. Слова застряли у портного в горле.

Все бы ничего, если бы дело было только в голове ювелира, гладкой, как яйцо, и лице, черном от угольной пыли. Черным с белыми неровными дорожками от слез, все льющихся из глаз, и от соплей, текущих из носа, ведь он всхлипывал как ребенок, до конца осознав, как сурово наказан за свою жадность!

Но горб.

Нет, не тот горб, что всегда торчал на спине подмастерья, заставляя того стесняться своей внешности и держаться особняком, если то позволяли обстоятельства. Речь о другом горбе.

Новом.

Новом горбе, той же величины, что и прежний, за ночь выросшем на груди ювелира.

* * *

После нескольких лет странствий приятели вернулись в родной город. Но людская молва намного опередила их.

Все их прежние соседи, родные, друзья и коллеги по цеху знали о неслыханной удаче, улыбнувшейся портному. Каждому не терпелось поздравить его со свалившимся на него богатством. А кто-то приходил одолжить денег, и если посетитель и впрямь испытывал нужду, то шел домой с куском золота в руке, если же проситель был жаден и просто хотел поживиться за его счет, портной указывал ему на дверь куском угля с холма маленьких человечков.

Но больше всего каждому хотелось взглянуть на ювелира. Повсюду разнесся слух, что спереди у него вырос новый горб, и люди испуганно вздрагивали, если им случалось даже мельком увидеть карикатурно-уродливую фигуру ювелира, хоть тот и пытался скрыть ее под толстым плащом, в который заворачивался всякий раз, выходя на улицу.

Портной еще тогда пообещал, что во всем будет помогать своему приятелю. Что принесенного им с холма золота хватит на жизнь им обоим. Он сдержал слово.

– Повезло, что ты вообще унес ноги с холма, – часто говорил портной ювелиру. Сколько историй рассказывают об одиноких путниках, которые набредали на такой вот холм. Пока они плясали, холм стоял на огненных столбах. После их больше не видели. Или же они возвращались домой, но потеряв рассудок. Навсегда оставив его на холме.

– И какая мне от этого радость, – возражал ювелир, – если я не могу показаться на люди и кормлюсь твоею милостыней?

Ювелир и вправду редко покидал свою мастерскую, и если такое случалось, то всегда в шапке и плаще, скрывавшем его позор.

Но шли годы. В мастерской ювелира постоянно толпились покупатели, довольные усердным мастером, который работал не покладая рук, превращая драгоценные металлы и камни в великолепнейшие украшения.

Вот только к золоту золотых дел мастер теперь не притрагивался, даже если покупатели готовы были хорошо платить ему за работу.

Девушка без рук

В вольном пересказе Кеннета Бё Андерсена

Одна известная история начинается с яблони, двух людей и змея. И эта история начинается так же. Но этим сходство ограничивается.

* * *

Он столько раз обращался с молитвой к милосердному Господу, и что получил взамен? Мельник все еще мечтал вернуться в то время, когда не нужно было трястись над каждой копейкой, когда они ели не пустой хлеб, а с маслом и он мог купить своей супруге самые модные наряды. Когда встречный народ приседал и кланялся. Но доходы не поспевали за расходами, на дне сундука оставалось все меньше и меньше монет, и вот теперь…

Народ перестал приседать и кланяться, и вместо этого качал головой и презрительно морщил нос, завидев их. Из уважаемых людей они превратились в бедняков, у которых за душой только и было что развалюха-мельница да яблоня во дворе за ней.

Нет, пора прекращать просить у Господа, который все равно не слушает. Мысли мельника обратились в другую, темную, сторону.

«Можно и кое-кого еще попросить», – думал он, со стоном подбирая с земли и кидая в корзину очередной кусок дерева. Он собирал хворост, и это занятие тяготило его. Не только оттого, что ломило спину, но прежде всего оттого, что в былые времена он нанимал людей для этой работы.