Страшные сказки народов мира

Императрица отвернулась от зеркала и повернулась в сторону озера. Лёгкая рябь пробежала по водной глади, отражавшей в себе высокое чистое небо. Через озеро, на вершине холма Долголетия высились аккуратные башенки буддистских храмов. Отсюда, из Мраморной Ладьи, открывался изумительный вид на красоты загородной императорской резиденции. Величественный павильон на берегу озера, выполненный из камня в форме грациозно рассекающего волны корабля, был любимым местом отдыха Цыси. Сюда она приходила пообедать и подумать.

Когда-то, когда она ещё была молода, это восхитительное место было уничтожено круглоглазыми варварами, пришедшими из-за моря. Вооружённые невиданным доселе в Китае оружием, чужаки навязали Империи неравноправные договоры, пили из неё соки, одурманивали её подданных ядовитой отравой – опиумом. А самое невыносимое – они несли с собой грандиозные перемены, грозившие подорвать вековые устои монархии Цин. В прибрежных городах Китая чёрными столбами густо задымили в небо заводы и фабрики. Через древние священные земли протянулись шрамы железных дорог. Тысячелетний уклад жизни Империи менялся. С каждым годом всё отчётливее ощущая мощное дыхание новой эпохи, Цыси чувствовала себя осколком исчезающего прошлого – стремительно дряхлеющей древности. И это ей не нравилось.

Она пыталась противостоять переменам. Поддерживала народные движения, боровшиеся с засильем иностранцев. Умело лавировала между сторонниками прогресса и ревнителями старины, пытаясь удержать расползающуюся по швам державу. На деньги, собранные для строительства более современного флота, восстановила Мраморную Ладью – её твёрдым убеждением оставалось, что внешний блеск Империи важнее, чем игра мускулами. Только уверенность в своих силах, выраженная в роскоши и богатстве, внушает подданным уважение и раболепие.

Но чем старше она становилась, тем сложнее становилась её борьба. Заокеанские варвары наглели всё больше. Росло число их сторонников в самой Империи. Самое страшное – вместе с наступающими переменами Цыси начинала чувствовать себя беспомощной и жалкой старухой. Сначала ей ещё удавалось отгонять от себя эти мысли. Но они становились всё навязчивее и постепенно овладели всем её существом. Тогда она чуть было не сдалась.

Её выручил один из придворных евнухов. Он принёс древний трактат забытого тибетского мыслителя и врачевателя Чжэнь Цзы. Эта книга была одинаково запрещена к распространению как буддистскими, так и даосскими монахами. Написанные в ней сокровенные знания переворачивали с ног на голову всё, о чём Цыси читала в юности. Она поняла: эта книга спасёт и её, и Империю.

Размышления Императрицы прервал осторожный кашель позади. Она обернулась. В дверном проёме стоял тот самый евнух, Цао Чжан. Склонившись в глубоком поклоне, он пробормотал:

– По вашему приказанию они явились, великая госпожа.

Не удостоив слугу ответом, Императрица величественно выплыла из павильона и направилась к ближайшему малому дворцу. Евнух поспешил за ней.

В главном зале дворца стройными рядами уже стояли одетые в красочные халаты фигуры. Шесть рядов, в каждом по дюжине. Большие глаза, бархатная кожа, густые волосы. Все как на подбор, здесь были самые красивые девушки Империи, отобранные с разных её концов специально назначенными верными людьми. Прекрасные юные лица боязливо потуплены в пол. Цыси медленно прошлась вдоль рядов, внимательно вглядываясь в каждую девушку. Давным-давно, целую жизнь назад, так же, как они сейчас, стояла и она в другом дворце, под пристальным взглядом старого евнуха. Такая же испуганная, она ещё не знала, как вскоре преобразится её жизнь. Теперь роль осматривающего играла сама Императрица. Цао Чжан почтительно стоял поодаль.

Цыси остановилась. Её внимание привлекла одна из девушек. Высокая и стройная, она тоже опустила своё вытянутое лицо в пол, но из-под длинных ресниц любознательными огоньками поглядывали глубокие чёрные глаза. Над правым ухом, в тёмных, слегка вьющихся волосах прятался свежий цветочек орхидеи. Императрица изящным, но сильным прикосновением пальцев подняла лицо девушки за подбородок.

– Откуда ты, дитя?

Красавица стрельнула взглядом в сторону евнуха. Тот нахмурил свои седые брови. Тогда девушка посмотрела Императрице в глаза и с заметным акцентом проговорила:

– Я родом с севера, госпожа. Мой отец – торговец фарфором в Харбине.

– Народная молва правдива: северные орхидеи – самые прекрасные.

– Это из-за того, что они дольше набираются красоты под снегом, моя госпожа.

Евнух за спиной Цыси шумно охнул. Старый чудак, наверное, чуть сознание не потерял от такого нарушения дворцового этикета. Как же: Императрица не давала девушке слова. Цыси ухмыльнулась и поправила цветок в волосах молодой красавицы.

– Ты красива и умна, дитя. Совсем как я когда-то. Нежная, но сильная орхидея севера. Мне тоже были нипочём лютые ветры. И вот я здесь. И ты тоже.