Страшные сказки ведьмы-воровки

– Благодарю, – сдержанно проговорила Флоренс, – мой сын Дарен погиб семь лет назад при несчастном случае – упал с лошади. И вот теперь еще и Антони оставила нас. – Госпожа Мармальд старалась говорить это, как можно независимее, но дрожащие руки выдавали ее боль. – Расследование закрыли, господин Лисц, чем я крайне недовольна. Но мы ничего не могли поделать, никто не принимал наши заявления, куда бы мы ни обращались. Нам объяснили, что никто не станет заниматься делом, в котором отсутствует насильственный характер. Но наша семья так не считает. Да и к тому же, нужно быть, прошу прощения, полным идиотом, чтобы не заметить, сколько девушек примерно одного возраста якобы покончили с собой всего лишь за месяц. И насколько я понимаю, ни одна из них не была склонна к самоубийству. Также я слышала, вы расследуете дело его величества, поэтому я теряюсь в догадках, что же привело вас именно к нам?

– Понимаете, – начал с деликатностью Мур, – я взялся за это дело еще до того, как мне поручили вести дело его величества, поэтому я не могу все бросить. И я здесь, чтобы подробнее узнать об Антони, о ее жизни.

– В таком случае, я помогу вам, конечно, – вздохнув, произнесла Флоренс, – но вряд ли я смогу для вас открыть что-то новое.

В этот момент в гостиную вошла София с подносом и принесла три чашки, чайник, кофейник, хлеб, масло, булочки и пирог. Все угощения так приманивали взор, что Мур с Эрикой невольно уставились на выпечку в мучительном голоде, который одолевал их еще с самого поезда. Затем София любезно удалилась.

– Что же мне вам рассказать об Антони? Она с детства была очень способна к танцам, – начала госпожа Мармальд, разливая кофе по чашкам, – ей очень нравилось ходить в местный балетный класс. Мы в состоянии обеспечить образование всем своим детям, так что без сложностей определили ее учиться в академию. Мы были рады ее выбору, ведь в моем роду было много балерин и балерунов. Она уехала учиться семь лет назад, как только ей исполнилось пятнадцать. Я знала, что Антони не пропадет, это только на вид она очень наивна и мила, но моя дочка была на редкость хитрым созданием, умеющим пользоваться своей миловидностью в нужный момент. Она была очень привязана к сестрам и братьям, очень скучала, пока училась, и ни один праздник не проводила вдали от дома. Но вот в последнее время она как-то отстранилась от нас, совсем перестала навещать родную деревню.

– Вы полагаете, это Джес Оксфольт так влиял на нее? – спросил Мур, отпивая кофе.

– Не хочу показаться субъективной, – нахмурилась Флоренс, – но он мне никогда не нравился. Антони очень любила его, поэтому я не смела ей перечить, но стоило им пожениться, как она сразу охладела к нам, стала реже навещать. Это было совсем не похоже на нее.

– А сам господин Оксфольт наносил вам визиты?

– Как же, очень самоуверенный и наглый молодой человек, – бросила Флоренс, стараясь скрыть пренебрежение, что так явно проскальзывало в ее голосе, – вел себя крайне напыщенно, но что удивительно был безукоризненно вежлив. Наверное, Антони настолько любила его, что не замечала его натуры, хотя обычно так оно и бывает. Я думаю, он не планировал жениться на ней, планировал лишь поиграть и бросить. Я опасалась, что это могло очень сильно обжечь ее, но этого не произошло. К всеобщему удивлению, они обвенчались, и я была даже рада такому исходу.

– Вы не думаете, что господин Оксфольт отчасти виноват в ее смерти? – настороженно поглядел на Флоренс Мур.

– Нет, – закачала головой госпожа Мармальд, – но он определенно внес свою лепту, которая привела к такому печальному исходу событий. Мне кажется, она связала себя с не очень хорошим обществом.

Детектив на секунду призадумался о столь заманчивой теории и продолжил:

– А вы знали заранее об их свадьбе? Нам известно, что их церемония была очень скромна.

– Мы, к сожалению, узнали уже после, – взволнованно проговорила госпожа Мармальд, – с этого и пошел наш разлад с Антони, хотя, хочу заметить, что я ей не высказывала своих обид, а молча снесла это унижение.

Поразмыслив об этом, Мур достал из кармана фотографию Мая, которую стащил из его личного дела, когда они с Эрикой посещали школу имени Бастера Тигрова. Он протянул ее Флоренс.

– Вы знаете этого паренька?

– Хм, – протянула она, приложив палец к губам, – это тот юноша, который так любезно встретил нас на вокзале в день смерти Антони. Насколько я поняла, он служил у нее посыльным. Ох, он так рыдал, никогда не забуду! У меня аж сердце от боли сжалось!

Лисц невольно стал мрачнее тучи, вспомнив обман и фальшь, в которые играл с ним Май.

– Он долго служил у нее, не знаете? – поинтересовался Мур, пока Флоренс разглядывала фотографию Мая.

– Около года, вроде появился он у нее как раз после свадьбы, – отозвалась она, возвращая фотографию, – дети говорили, он постоянно вертелся возле нее, а она разрешала ему называть себя сестрицей. Это и понятно, наверное, паренек сирота, привязался к Антони, как к родной. А она очень любила с детворой возиться.