Страшные сказки ведьмы-воровки

Театр блистал своим великолепием. Весь его вид навязывал ощущения некого праздника, в который так не вписывалось настроение Мура. Они сдали верхнюю одежду в гардероб, и детектив поспешил купить программки, чтобы хоть чем-то себя занять перед началом спектакля и не смотреть на свою спутницу.

Эрика держалась гордо и сегодня она необычайно походила на аристократку. Мур и не подозревал, что ведьма может так преобразиться. Они оба сохраняли ледяное молчание, и лишь когда очутились в зале, Эрика произнесла, легонько проведя рукой по воротнику парня:

– Зачем ты снял амулет? Разве я тебе не говорила, что не стоит снимать его? – она пристально посмотрела на детектива. И как бы он не старался поглубже уткнуться в программку, сделав вид, что ему срочно нужно изучить актерский состав спектакля, от этого взгляда скрыться было невозможно.

– Что? – беспечно отозвался Мур, – откуда ты знаешь, что его нет под моей рубашкой?

– Прекрати, тебе меня не обмануть, – прищурилась ведьма, и от этого детективу совсем стало не по себе.

– Я подумал, что стоит его тебе отдать, только кажется, я положил его в карман пальто, – не зная куда деться, ответил парень.

– Я не просила вернуть его, – тихо проговорила девушка. Ее лицо становилось пугающим, будто сам дьявол жил в ней и сейчас решил напомнить о себе.

– Но игра закончена, и мне он больше не нужен… – попытался возразить Лисц.

– Игра продолжается, и если не хочешь проиграть, не снимай больше амулет никогда, – она дотронулась своим пальцем до подбородка Мура, и лицо ее выражало крайнюю серьезность. Ее черные ногти на руках напомнили детективу вечно черные ногти на руках демонов и ему стало совсем жутко – никогда еще ведьма не напоминала ему столь явно нечисть.

– Это все твои помыслы о том, что за мной якобы охотится смерть? – шутливо произнес парень. Какая-то волна злости охватила его глубоко внутри, хотя сам он не мог понять, отчего возникло столь острое чувство.

Девушка улыбнулась, что вовсе не успокоило Мура.

– Она кружится возле тебя, как оголодавший зверь. Ей всегда мало подачек от людей, ей более сладкими кажутся души, что отчаянно сопротивляются, – глаза ведьмы загорелись. Ее голос тихо дополнял звенящий гул в зале, но Мур слышал каждое слово, будто они были здесь и вовсе одни. – С тобой что-то не то, господин Лисц. Не заметил?

Она мягко повернулась, направив свой взгляд на сцену. Лицо ее выражало одновременно и надменность и удовлетворение. Мур продолжал глядеть на нее, не в силах отвести глаз. Страх охватил его, сердце забилось так, будто за ним гнались сотни вампиров.

Свет в зале кротко потухал, в глазах Эрики отчетливее виднелись зловещие огоньки. Кулисы поползли в разные стороны, обнажая перед зрителем сердце любого театра – сцену. На протяжении всего действа Мур косился на девушку, которая не удостоила его взглядом ни разу. Патриция оказалась вполне сносной актрисой, хотя глубиной и тонкостью она не обладала. Смотреть на нее было до удивления приятно, но Мур следил за происходящим на сцене лишь внешне, на самом деле взгляд его был устремлен глубоко в себя. Он лихорадочно думал и думал: мысли, словно камни, привязанные к его телу, тянули его в самую глубь. Он тонул во тьме собственного сознания, и с каждой секундой он все яснее ощущал собственный ужас.

Аплодисменты разорвали ту пелену, что образовалась вокруг парня и все вмиг кончилось. Антракта не было, они поспешили заглянуть к Патриции, чтобы запечатлеть свое присутствие. Мур смутно ощущал реальность. Он подарил ей цветы, что-то говорил, а потом они с Эрикой покинули театр.

Эрика ловко вытащила из кармана его пальто амулет и вновь повесила на его шею.

– Не оставляй его нигде, а то некоторые личности с легкостью могут его утащить, – сказала девушка. Она все глядела на детектива каким-то задумчивым тревожным взглядом, словно не могла понять, что с ним такое. Мур и сам не знал.

Эрика отказалась от того, чтобы ее провожали, и детектив не настаивал. Он в дурманящем полу-тумане побрел домой. Все кругом казалось мрачным и опасным – в каждой тени словно таились чьи-то злые улыбки. Лисцу чудилось, будто весь мир мертвых смотрит на него. В поезде ему все мерещилось, что вот-вот вагон замерзнет, но он вновь ловил себя на том, что это его собственное сознание шутит с ним.

Ночью ему снова снились кошмары, которых он не в силах был поймать на утро, хотя очень хотел. От этого он чувствовал еще большую досаду и пустоту. Наверное, его опять приходили проведать в мир грез мертвые самоубийцы, чтобы упрекнуть его в беспомощности и ничтожности. Может кто-то из них опять старался придушить детектива, а кто-то наоборот приласкать.

Но все это растаяло так же, как и ночная мгла с наступлением утра.

3.