Страшные сказки Женщины в белом

Однако он не мог не признать, что пейзаж впечатляющий. Хотя день был солнечный, ветер и море ревели так громко, что этот рев перекрывал все прочие звуки, за исключением хриплых криков морских птиц. Отцу приходилось кричать, чтобы Дэви его слышал.

— Что за место! — воскликнул он. — Что за необычайное место!

Дэви по-прежнему молчал. Улыбка отца медленно угасла, и он повернулся и зашагал вниз по ведущей к пляжу дюнной впадине. Дэви дождался, пока отец уйдет на пятьдесят ярдов вперед, и только потом последовал за ним.

Дэви понимал, что с тех пор, как умерла мать, отец был несчастлив в Эдинбурге. Он понимал, что отцу хотелось новых преодолений, чтобы занять скорбящий разум. Однако даже понимая все это, Дэви не мог простить отцу, что тот увез его прочь от друзей: прочь из города, в котором он вырос, прочь от могилы матери на кладбище Грейфрайерс. Уехав на Внешние Гебриды, они оказались в мире бесплодной пустоты.

Внешние Гебриды — даже в самом названии слышится что-то горестное и фатальное, словно в имени дальних земель из греческого мифа или скандинавской саги. Казалось, в таком месте человек может оказаться лишь в изгнании или если на эти берега его выбросит море.

Здесь строили большое предприятие по упаковке сельди, и доктора Фрейзера наняли врачом для рабочих и остального населения. Но Дэви мог с трудом представить в этом отсталом месте современное рыболовное производство. Он бы удивился меньше, увидев, как мыс огибает корабль викингов, чем если бы это был пароход.

Это впечатление только усилилось, когда Дэви с отцом заметили высокий камень, торчащий, словно Экскалибур[11], из дюн неподалеку. Пока они направлялись к нему, солнце сместилось, и его луч прожектором пробежал по травяным кочкам и театрально осветил камень, будто актера на сцене.

Он был очень высок — должно быть, больше семи футов, подумал Дэви, — и скрючен. Казалось, что камень клонится на ветру, словно человек. У Дэви возникло тревожное чувство, что тронь его — и тот обернется.

Камень представлял собой длинный кусок гранита или подобной породы лососево-розово и серого цвета. Тут и там в нем поблескивали кристаллики кварца. Самой поверхности камня почти не было видно. Его покрывали самые разнообразные лишайники: бледный серо-голубой, белый, яркие пятна цвета яичного желтка, похожие на водоросли хрупкие кустики. Этот камень словно бы отыскали на дне бассейна, затопляемого приливами, выволокли оттуда и поставили сушиться на беспрерывном ветру.

С верхушки камня по его сторонам стекали птичьи экскременты, а у подножия лежали обломки раковин моллюсков.

— Птицы используют его как наковальню, — улыбнулся отец. — Они разбивают раковины, чтобы добыть еду.

Дэви рассеянно кивнул. Отец провел детские годы на острове Малл и вечно пытался заинтересовать Дэви миром природы — миром, к которому Дэви не испытывал ни малейшего интереса. Он тосковал по черным от дыма стенам и мощеным улицам Эдинбурга.

Дэви обратил внимание, что по другую сторону камня лежат не только осколки раковин. Он присел, чтобы рассмотреть получше.

В земле, наполовину скрытый пучками травы, сидел еще один камень. В нем зияла трещина, и этот разлом — вот странно! — был набит различными вещицами. Отец подошел к Дэви и тоже заметил предметы, лежащие у подножия камня.

Рядом с кусочком кружева в солнечном свете вспыхивал латунный подсвечник, чуть поодаль — серебряная ложка, а за ними Дэви разглядел книгу, что-то похожее на шляпную булавку, шелковый шарф, брошь и другие украшения.

— Эй, вы! — закричал какой-то человек вдалеке на дороге. — Уйдите оттуда!

Дэви выпрямился: отца явно возмутило такое обращение, однако он, как и Дэви, заметил, что в руках у человека дробовик, направленный в их сторону.

— Дэви, пойдем, — велел отец хрипло.

Они прошли по траве обратно, к человеку с дробовиком. Тот не опустил дула, пока они не перелезли через низенькую сложенную из камней ограду и не оказались на дороге.

— Мне не слишком нравится, когда на меня наставляют ружье, — нахмурившись, сказал доктор Фрейзер незнакомцу. — И на моего сына.

— Вы не имеете права находиться на этой земле, — сказал человек, и теперь Дэви видел, что он стар и что из-под его кепи выглядывают седые волосы. Его нос был будто сделан из красной вытертой кожи. Пожалуй, никого более неприветливого с виду Дэви еще не встречал.

— Прошу прощения, если я сделал что-то не то, — сказал доктор Фрейзер. — Мы только приехали на остров. Но мы все еще…

— Держитесь отсюда подальше, — прорычал старик. — Нечего вам делать на дюнах.

— Но я новый док… — начал было отец, однако старик фыркнул и удалился.

— Поразительно! — воскликнул доктор Фрейзер. — Просто исключительная невоспитанность. — Он хмыкнул и покачал головой. — Будем надеяться, что здесь не все такие, а?

— Как бы я хотел оказаться сейчас в Эдинбурге! — прошипел Дэви.

Отец вздохнул и посмотрел сначала на поникшую голову сына, а затем на очертания камня на фоне моря.

— Ну, сейчас мы здесь, и ничего тут не поделаешь, — сказал он. — Пойдем. Мистер Маклеод будет о нас беспокоиться.