Страшные сказки Женщины в белом

Эмма покраснела и нахмурилась.

— Нет, — ответила она. — Это совсем не то.

— Не обращай внимания, — сказал кукловод. — Мы тебя спрячем, правда, мальчики и девочки?

Эмма не сразу сообразила, что он обращается к куклам в повозке, которые печально висели на ее каркасе.

— Здравствуйте, юная мадам, — поклонился ей кукловод. — Очень рад знакомству с вами.

— Здравствуйте. — Эмма обеспокоенно оглянулась через плечо. — Я недавно видела ваше представление.

— Да что вы? И вам понравилось?

— О да. Мне очень понравились куклы. И их костюмы. И танцы. Мне все очень понравилось.

— Правда? — Кукловод хлопнул в ладоши. — Что ж, замечательно. Просто замечательно.

Эмма улыбнулась. Он, кажется, был искренне тронут.

— Послушайте, — сказал кукловод и повернулся, ища что-то в повозке. — Раз вы так любите кукол, я могу показать вам кое-что интересное.

Он продолжал рыться в повозке, но вдруг издал возглас и обернулся к девочке с куклой в руках.

— О, она прекрасна! — выдохнула Эмма.

— Похожа на вас, да? — Кукловод приподнял бровь.

И впрямь: кукла действительно немного походила на Эмму. Вообще-то, очень даже походила: такое же платье и такие же аккуратные ботиночки, какие Эмма выпросила у матери. Особенно похожи были волосы.

— Это настоящие волосы? — спросила Эмма, но тут заметила, что в другой руке кукловод держит еще одну куклу. Она тоже выглядела знакомо.

Это был вылитый Джеральд в миниатюре, но странным образом в кукле было больше жизни, чем в настоящем Джеральде. По сравнению с ним лицо куклы выглядело более одушевленным.

— Станцуйте для леди, — сказал кукловод.

К изумлению Эммы, кукла, похожая на Джеральда, и те другие, что висели в повозке, медленно зашевелились.

— Ну же. — В голосе кукловода появилась злость. — И вы называете это танцами? Танцуйте!

В ответ куклы задвигались быстрее и стали выделывать головокружительные коленца.

— Как это у вас получается? — спросила Эмма, с улыбкой глядя на скачущих кукол. Кукловод снова постучал себя по носу и подмигнул ей.

— Не могу же я раскрыть тебе все свои секреты, правда? — сказал он. — Вот. Можешь посмотреть Арлекина, если хочешь.

И, не дождавшись ответа Эммы, кукловод вложил куклу ей в руки. Эмма ахнула. Арлекин был восхитительный. И вдруг он пошевелился. Он повернул голову и посмотрел на нее.

Эмма выронила куклу, будто та раскалилась добела, и кукловод засмеялся. Это просто еще один замысловатый фокус, подумала она. И как только ему это удается? Но пока она гадала, Арлекин поднялся на свои крохотные ножки и пошел обратно к кукловоду. У Эммы вдруг закружилась голова.

Ну конечно. Вот кого она видела (и даже смутно узнала) тогда во сне. Вот кто бежал по саду. Это он проник в ее комнату. Это он отрезал ее волосы, забрал их и принес этому человеку, чтобы тот сделал по куклу по ее подобию, и с ее же волосами. Но зачем?

Внезапно Эмма почувствовала, что падает, задыхается, слабеет и парит в воздухе словно пушинка, парит на теплом летнем ветру.

Затем она вдруг увидела саму себя, а вместе с тем услышала стук колес под ногами. Она смотрела на безжизненную девочку в переулке, ту, которая когда-то была Эммой, но теперь в ней едва ли осталось что-то, кроме крови, костей и бледной усталой плоти.

Все лучшее, что было Эммой, мерно раскачивалось в повозке. Она повернулась к кукольному Джеральду и слишком поздно поняла, что мальчик, которым он раньше был, пытался предупредить ее даже во сне и отпугивал от кукольного театра, чтобы Эмма не разделила его судьбу. Но напрасно.

— Едем, мои прекрасные, — сказал кукловод. — Пора нам найти новых товарищей для игр.

С этими словами он щелкнул поводьями, и повозка с грохотом покатилась по мощеному переулку.

* * *

Мои жизненные силы тоже словно бы кто-то похитил. Я снова почувствовал, что забываюсь, и хотя голос Женщины в белом по-прежнему доносился до меня, он становился все более неземным и похожим на эхо.

— А вам нравится театр? — говорила она.

— В детстве я любил кукольный театр, — ответил я, собрав всю свою волю. — Увидев его, я всегда бежал посмотреть. Меня приходилось уводить силой. Я всегда находил их увлекательными.

— Совсем как Эмма, — ухмыльнулась Женщина в белом.

— Да, пожалуй, что так, — ответил я, не вполне уверенный, что мне приятно сравнение с несчастной девочкой. — Хотя, думаю, куклы всегда немного меня пугали, — добавил я, припомнив странный трепет, который у меня вызывали их разрисованные личики.

Образ повозки, полной висящих в ней кукол, пронзил мое воображение, словно разряд молнии. Я практически слышал стук колес уезжающей повозки и снова отчетливо ощутил нечто незримое. Оно было рядом, но я не мог его разглядеть. Знал только, что это нечто еще более ужасное, чем кукловод.

— А что вы скажете о настоящем театре? — спросила Женщина в белом. — О настоящих, живых актерах?

Я был рад избавиться от своей фантазии. Покачал головой, будто пьяный, и покраснел, вспомнив кое-что забавное. Дама приподняла бровь. Я глуповато ухмыльнулся.