Страшный суд: Православное учение

Недели за три до этого таинственного случая ходившая за детьми нянька рассказала мне, что она уже два раза, входя в комнату спящих детей, была перепугана присутствием какой-то женщины, наклонившейся над постелью детей, а с ее появлением сейчас же исчезавшей. Когда я попросил няньку описать наружность являвшейся женщины (она совсем не знала покойницу, так как недавно поступила к нам), то ее описание во всем сходилось с наружностью моей первой жены».

* * *

Один архиепископ, страдавший приступами меланхолии, усердно просил себе помощи у Бога. Однажды во время вечерней молитвы он заметил, что в его комнате разлился свет, который постепенно стал усиливался и наконец окружил его самого. Тут он увидел какую-то женщину и, всмотревшись в нее, узнал свою покойную мать.

– Зачем так горько плачешь, сынок? – спросила она. – Ты понимаешь ли, чего просишь у Господа? Для Него нетрудно исполнить твое прошение, но знаешь ли, чего через это лишаешь себя?!

И, дав ему несколько наставлений, стала невидима.

* * *

20 апреля 1851 года в Троице-Сергиевой лавре умер иеромонах Симеон, которого похоронили с подобающей честью. На другой день после погребения, рано утром, один из его духовных детей сидел у себя на кровати, будучи обуреваем помыслами оставить обитель. Но вдруг он почувствовал, что около него кто-то стоит. Подняв голову, он увидел отца Симеона, который, подойдя к нему с веселым лицом, покачал головой и сказал:

– Полно тебе греховным помыслам предаваться, борись и сопротивляйся им, а обители обеими руками держись!

* * *

«Это было давно, когда я еще учился в коммерческом училище, – рассказывает писатель Кельсиев. – Я жил на квартире, недалеко от училища, а мой отец с семейством жил на Васильевском острове. Он служил чиновником в таможне и занимал казенную квартиру около Биржи. Занятый службой, он редко меня посещал. Однажды поздно вечером я был у себя в комнате и читал книгу. Вдруг я увидел, что дверь открывается и в комнату входит мой отец, бледный и печальный. Я нисколько не удивился его приходу, зная его заботливость обо мне. Он подошел ко мне и сказал:

– Вася, я пришел тебя благословить… Живи хорошо и не забывай Бога!

Сказав это, отец благословил меня и скрылся, то есть вышел в дверь. Это посещение не произвело на меня особого впечатления. Но каково же потом было мое удивление! Через час после ухода отца ко мне постучали. Отворив дверь, я увидел кучера, приехавшего за мной. Он мне сказал, что мой отец скончался. И действительно, как оказалось, он умер час назад, в то самое время, когда я видел его у себя в комнате. Тут для меня стало ясно: меня благословил умерший отец!»

* * *

«Однажды вечером или, пожалуй, уже ночью, – рассказывал император Павел I, – я в сопровождении князя Куракина и двух слуг шел по петербургским улицам. Мы провели вечер во дворце за разговором и табаком и вздумали прогуляться инкогнито при луне. Это было в лучшую пору нашей весны, конечно, не южного климата.

Наш разговор шел не о религии и не о чем-либо серьезном, напротив, мы шутили. Лунный свет был так ярок, что при нем можно было бы читать письмо и, следовательно, тени были очень густы. При повороте на одну из улиц я вдруг увидел в глубине подъезда высокую худую фигуру, закутанную в плащ, вроде испанского, в военной, надвинутой на глаза шляпе. Он будто ждал кого-то.

Только я миновал его, он пошел рядом со мной с левой стороны, не говоря ни слова. Я не мог разглядеть ни одной черты его лица. Мне казалось, что его ноги, ступая на плиты тротуара, производят громкий звук, как будто камень ударялся о камень. Я был изумлен, и охватившее меня чувство стало еще сильнее, когда я почувствовал ледяной холод в моем левом боку, со стороны незнакомца.

Я вздрогнул и, повернувшись к Куракину, сказал:

– Судьба нам послала странного спутника.

– Какого спутника? – спросил Куракин.

– Господина, идущего слева от меня, которого, кажется, можно заметить по шуму, который он производит!

Куракин в изумлении раскрыл глаза и заметил, что около меня никого нет.

– Как? Ты не видишь этого человека между мной и стеной дома?

– Ваше высочество, вы идете возле самой стены, и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и стеной!

Я протянул руку и действительно, нащупал камень. Но все-таки незнакомец был тут и шел со мной рядом, а звуки его шагов, как удары молота, раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежнего. Под шляпой сверкнули глаза столь блестящие, таких я не видел никогда ни прежде, ни после. Они смотрели прямо на меня и производили какое-то околдовывающее действие.

– Ах, – сказал я Куракину, – я не могу передать тебе, что я чувствую, но только во мне происходит что-то особенное!

Я дрожал не от страха, но от холода, я чувствовал, как что-то особенное пронзало все мои члены, и мне казалось, что кровь застыла в моих жилах. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника, раздался глухой и грустный голос:

– Павел!

Я был во власти какой-то неведомой силы и машинально ответил:

– Что вам нужно?