Страсть и бомба Лаврентия Берии

«по договоренности с т. Булганиным расследование обстоятельств и причин гибели самолета производит Министерство вооруженных сил. Результаты будут вам доложены т. Булганиным».

То есть он показал, что авария произошла по другому ведомству. Но он все знает о ней.

Сталин в принципе остался доволен. Он тоже показал, что имеет свои источники информации. И тщательно следит за делами. Понравилось ему и то, что все слова в докладной об изделиях и фамилия Харитона написана Берией самолично от руки. То есть секретность соблюдается.

Берия же еще раз убедился, что надо быть в курсе всего. А главное — начеку.

* * *

Но сейчас не это заботило его. Первая установка «Анна» работала по поговорке «первый блин комом». И надо было решаться на смелый, отчаянный шаг. Строить еще более мощный реактор, так как полагаться на первый нельзя. А это опять бешеный темп, аврал, затраты. Но делать нечего. Стране требовалось много, очень много плутония. И надо в Челябинске-40 начинать растить атомного гиганта под условным названием «Иван».

11 декабря 1948 года с подачи Берии было принято решение о строительстве нового мощного реактора под шифром «здание № 301».

Только котлован под него уходил в глубь земли более чем на пятьдесят метров… Это было гигантское сооружение не только по размерам, но и по насыщенности механизмами, приборами, кабелями…

* * *

Лаврентий Павлович, как и Иосиф Виссарионович, твердо знал, что «кадры решают все». И поэтому, когда на стол к нему легла записка Курчатова, здорово обеспокоился.

«Докладываю, что за последнее время резко ухудшилось состояние здоровья тов. Харитона Ю.Б.

Обследование в центральной поликлинике Министерства здравоохранения СССР показало, что имеет место функциональное расстройство нервной системы и сердечной деятельности (пульс 120 уд. в минуту) при общем сильном переутомлении и истощенности организма. По заключению главного врача поликлиники д-ра Сосьяна необходим перерыв в работе тов. Харитона для санаторного лечения.

Я считаю возможным предоставить Ю.Б. Харитону отпуск на полтора месяца.

Прошу вашего решения и помощи.

Академик И. Курчатов».

Ни минуты не колеблясь, Лаврентий Павлович наложил резолюцию: «Т.т. Чадаеву и Бусалову. Обеспечить всем необходимым».

Потому что такие кадры действительно решали все.

VIII

Поиски места продолжались недолго. Исходили из американского опыта. Те взрывали в пустыне. Выбрали территорию подальше от населенных мест, лесов, полей, в бескрайних степях Казахстана. Для конспирации площадку назвали «Горной станцией».

В середине 1947 года Завенягин со товарищи докладывал:

«Из всех перечисленных площадок наиболее удовлетворяет требованиям для организации Горной станции площадка № 1 в р-не р. Иртыш в 170 км западнее г. Семипалатинск.

Эта площадка совершенно пустынна, центр площадки диаметром 20 км окружен грядой холмов до 40 м и выше. Площадка имеет хорошие естественные грунтовые дороги и вполне обеспечена водой. На самой площадке имеется естественный аэродром, пригодный для эксплуатации транспортной авиации и средних бомбардировщиков. Для эксплуатации тяжелых бомбардировщиков возможно использование существующего аэродрома гражданского воздушного флота, удаленного от г. Семипалатинска на 6 км.