Страсти роковые, или Новые приключения графа Соколова

Соколов, откровенно говоря, тоже удивился столь стремительной перемене в настроении фрейлины, но ничем своих переживаний не выдал. Лишь с некоторым удивлением произнёс:

— Удивительное женское непостоянство!

Государь в сердцах произнёс:

— Я недоумеваю: почему, граф, не сумели на эту особу воздействовать?

Соколов хотел было напомнить, что с самого начала предлагал Государю решительной мерой навечно заставить замолчать фрейлину. Однако Соколов промолчал. Больше всего сыщика удивил сам Государь: таким взволнованным он его ещё никогда не видел.

Государь, чуть успокаиваясь, произнёс:

— Вот, граф, это письмо. Можете прочесть его.

Вражеские каверзы

Соколов взял в руки конверт, на котором не было ни адреса, ни имени адресата. На листе розового цвета, помеченного датами старого и европейского исчисления — 14/27 мая 1915 года, фрейлина писала на французском языке о том, что за последнее время в Германии и Австрии желание мира с Россией очень усилилось. Фон Ягов, севший в кресло германского министра иностранных дел, лично говорил ей об этом.

Императрица сказала:

— Граф, пожалуйста, читайте вслух!

Соколов ровным, чуть ироничным тоном читал:

— «Всё здесь держатся того мнения, что мир между Германией и Россией — вопрос жизни и смерти для обеих стран, которые связаны между собой столькими торговыми интересами и в действительности ни в чём не расходятся в своей внешней политике. Само собой понятно, что в этот мир должна быть включена и Австрия, ибо Германия не может и не хочет покинуть Австрию, которая, во всяком случае, выйдет из этой войны ослабленной.

Необходимо прекратить бойню именно теперь, когда, несмотря на большие потери и с той и с другой стороны, ни одна из воюющих стран не разбита. Россия выиграет гораздо больше, если она заключит выгодный мир с Германией, даже и в вопросе о Дарданеллах, который Германия рассматривает как вопрос, имеющий первостепенное значение для России».

Государь бросил реплику:

— Фон Ягов будто забывает, что англичане с союзниками, включая Россию, ведут победоносную войну в проливах, что дни германцев в Дарданеллах сочтены.

Императрица сказала Соколову:

— Пожалуйста, продолжайте!

— «Фон Ягов утверждает, что Англия стремится к преобладающему влиянию в Константинополе и, несмотря на все свои обещания, она никогда не позволит России захватить этот город или оставить его во власти России, если бы последней и удалось его занять.

По мнению фон Ягова, Германия нуждается в России сильной и монархической, и оба соседние царствующие дома должны поддерживать свои старые монархические и дружественные традиции. Продолжение войны считают здесь опасностью для династии. Здесь отлично понимают, что Россия не хочет покинуть Францию, но и в этом вопросе — вопросе чести для России — Германия понимает её положение и не будет ставить ни малейших препятствий к справедливому соглашению…»

Императрица внимательно слушала. Соколов поднял на неё глаза и разглядел в выражении её лица мучительные сомнения. Весь её облик как бы говорил: «Что делать? Продолжать войну нельзя, мир заключать тоже опасно. Как быть?»

Соколов сказал: