Читаем Страсти в нашем разуме полностью

Транзакция имеет место, когда две стороны чем-то обмениваются. А дает В доллар, В дает А ананас. Когда транзакция происходит добровольно, удобно считать, что выгоду извлекают обе стороны. В данном примере мы делаем вывод, что А готов заплатить за ананас больше доллара (иначе он бы его не купил), а В — меньше доллара (иначе он бы его не продал).

В любой транзакции есть «резервированная цена» и для покупателя, и для продавца. Для покупателя — это максимум того, что он мог бы заплатить. Если бы у него запросили более высокую цену, он бы отказался от транзакции. Резервированная цена продавца — это минимум того, что он готов принять.

«Прибавка» от любой транзакции — это разница между резервированной ценой продавца и покупателя. В примере с ананасом, если эти резервированные цены, скажем, 1,20 доллара и 0,80 доллара соответственно, получаем прибавку 40 центов.

Традиционные экономические модели говорят, что обмен произойдет тогда и только тогда, когда есть положительная прибавка, т.е. тогда и только тогда, когда резервированная цена покупателя превосходит резервированную цену продавца. Всякий раз, когда происходит обмен, общая прибавка делится между продавцом и покупателем. В случае цен, принятых в данном примере, прибавка распределяется поровну, обе стороны получают по 20 центов, или 50% от общей суммы.

Согласно модели эгоистического интереса, резервационная цена каждой из сторон, заключающих сделку, рассматривается независимо от обстоятельств другой стороны. С точки зрения традиционной теории продавцу все равно, богат или беден покупатель, а самого покупателя не заботит, сколько заплатил продавец за то, что он теперь пытается продать. Дело обстоит так, как будто мы ведем дела с продающими или покупающими роботами. Каждый участник транзакции рассматривается по отдельности, как на свое усмотрение принимающий решение, зависящее только от того, во что он оценивает этот продукт.

Пользуясь понятиями резервированной цены и прибавки, мы можем построить следующее рабочее определение честной транзакции: честная транзакция — такая транзакция, в которой прибавка разделяется (приблизительно) поровну. Чем больше разделение отклоняется от равенства, тем менее честной становится транзакция. Сколь бы простым ни казалось это определение, его не всегда легко применять. Прежде всего, резервированные цены трудно установить на практике. Искусство торга, как в итоге поняли большинство из нас, — это по большей части искусство посылать обманчивые сигналы.

И все же чаще всего у нас есть хотя бы приблизительное представление, каковы соответствующие резервированные цены. Но даже когда они точно известны, не каждая транзакция, в которой прибавка распределяется поровну, будет казаться честной. Психолог Даниел Канеман и экономисты Джек Нетч и Ричард Талер изучали отношение людей к честности в ряде конкретных экономических транзакций, и по меньшей мере в одном случае их результаты расходятся с тем простым определением честности, которое я предложил выше. В частности, они спросили большую группу испытуемых, честно ли повел себя хозяин в следующем сценарии:

Хозяин сдает в наем маленький дом. Когда наступает момент перезаключения договора, хозяин узнает, что жилец нашел работу очень близко к дому и потому едва ли захочет переезжать. Хозяин поднимает арендную плату на 40 долларов в дополнение к тому, что он собирался запросить ранее[138].

В этом гипотетическом примере резервированная цена жильца увеличилась в силу внезапного роста ценности местоположения дома. Таким образом, рост арендной платы на 40 долларов, согласно моему определению, будет честным, если увеличение ценности местоположения дома составило по крайней мере 80 долларов в месяц. И тем не менее более 90% людей, опрошенных Канеманом и его коллегами, ответили, что хозяин повел себя нечестно[139]. Более полная теория честности должна будет включить в себя также отношения к той роли, какую каждая из сторон играет в производстве прибавки. Так, люди, участвовавшие в опросе, могли почувствовать, что хозяин не имел права увеличивать арендную плату, потому что не внес никакого вклада в рост прибавки. В любом случае преобладающее отношение к честности, по всей видимости, не требует, чтобы каждая прибавка разделялась поровну.

Перейти на страницу:

Все книги серии Экономическая теория

Зомби-экономика
Зомби-экономика

В книге известного австралийского экономиста Джона Куиггина предлагается критический анализ системы экономических и политических идей («великое смягчение», гипотеза эффективного рынка, теория динамического стохастического общего равновесия, «обогащение сверху вниз» и приватизация), сложившейся в последние три десятилетия и сыгравшей, по мнению автора, определяющую роль в наступлении недавней Великой рецессии. Куиггин показывает, что, несмотря на теоретическое и практическое опровержение этих идей, они будут сохранять доминирующее положение в экономической науке и экономической политике до тех пор, пока не сформируется комплекс убедительных альтернативных идей.Написанная доступным языком, эта провокационная книга представляет интерес не только для экономистов и политологов, но и для широкого круга читателей.

Джон Куиггин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Институты и путь к современной экономике
Институты и путь к современной экономике

Принято считать, что существующие различия в экономике, политике и обществе отражают влияние различных институтов. Но среди экономистов, политологов и социологов нет единого мнения о том, что представляют собой институты, какие силы влияют на их сохранение и изменение и как мы можем повлиять на институциональное развитие. Эта междисциплинарная книга предлагает понятие институтов, которое объединяет внешне противоположные направления институционального анализа в социальных науках. В ней используется единый подход к изучению происхождения и сохранения институтов, их изменения и влияния предшествующих институтов на последующие.Достоинства этого подхода демонстрируются при помощи сравнительных исследований институтов в средневековом европейском и мусульманском мире. Этот сравнительный анализ институциональных оснований рынков и государств и их динамики также способствует пониманию функционирования современных экономик. Он показывает своеобразие европейских институтов и объясняет, как и почему они привели к возникновению современной экономики, поддерживая обезличенный обмен, эффективные государства и использование знаний.

Авнер Грейф

Обществознание, социология
ВВП. Краткая история, рассказанная с пиететом
ВВП. Краткая история, рассказанная с пиететом

Известный британский экономист Дайана Койл прослеживает историю искусственного, абстрактного, сложного, но важнейшего статистического показателя – ВВП – от его предшественников в XVIII–XIX вв. до его изобретения в 1940-х годах, послевоенного «золотого века» и сегодняшнего дня. Читатель узнает, зачем был изобретен этот стандартный инструмент измерения величины экономики, как он менялся на протяжении десятилетий и каковы его сильные и слабые стороны. В книге объясняется, почему даже самые незначительные изменения в ВВП могут определять исход выборов и влиять на важные политические решения. В заключительной главе автор убедительно показывает, что ВВП был хорошим показателем для экономики XX в., но становится все менее подходящим для экономики XXI в., в которой определяющую роль играют инновации, услуги и нематериальные блага.

Диана Койл

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное