Страстоцвет, или Петербургские подоконники

А. Кернер фон Марилаун. Жизнь растений. Т. 2: История растений. Глава «Растение как вдохновитель художника».

Искусственные цветы впервые появились в Китае, где еще задолго до нашей эры украшением служили цветы из раскрашенного в разные цвета шелка, вперемежку с коконами и пестрыми птичьими перьями; оттуда эти украшения распространились по другим странам. Плиний сообщает, что в Риме зимою, когда свежих цветов и листьев не было, украшением служили либо особые засушенные цветы, сохраняющие, однако, свою окраску (их называли, да и сейчас еще называют, иммортельками), либо искусственные цветы, которые римлянки опрыскивали духами и надевали на себя; однако в Средние века эта отрасль производства, по-видимому, совершенно заглохла в Риме. Но в Восточной Римской империи, особенно в Византии, производство искусственных растений, наверное, процветало вплоть до XVI века, так как Клузиус рассказывает о бумажных цветах, привезенных в 580 году из Константинополя в Вену и вызвавших там общий восторг и удивление. Впрочем, искусственные цветы употреблялись не только для украшения одежды и волос, ими украшали также алтари и употребляли в церковных процессиях; понемногу они совершенно вытеснили живые цветы и листья, о чем нельзя не пожалеть.

Именно орхидеи и хризантемы указывали на то, как следовало выглядеть женщине эпохи модерна, какой должна была быть ее одежда, прическа, духи. А также каков должен быть интерьер, где она принимает гостей, сливаясь с «шелковыми цветами», сама неотличимая от такого же рукотворно-природного создания — от изысканного цветка. (Вспомним самый знаменитый портрет Марселя Пруста — с цветком орхидеи в петлице.)

А. Кернер фон Марилаун. Жизнь растений. Т. 2: История растений. Глава «Растение как вдохновитель художника».

В настоящее время существует бесчисленное количество лирических стихотворений, в которых настроения и чувства человека сопоставляются с формой, окраской, временем распускания листьев и цветов и увяданием растений, причем таинственный смысл обыкновенно раскрывается автором в конце в эпиграмматической форме. В виде примера приведем стихотворение «Gingko biloba» Гёте. Гёте усмотрел в своеобразной форме двулопастных листьев японского дерева символ дружбы двух сросшихся душ. Он послал в 1828 году ветвь г-же Марианне фон Виллемер со стихотворением, в котором об этом листе говорится:

Живое ль существо тут разделилось
Иль два настолько близки, будто бы одно?
Казалось мне, я разгадал загадку:
В стихах моих один я или двое нас?*