Страстоцвет, или Петербургские подоконники

К творчеству К. Случевского Брюсов относился неоднозначно. В поминальной статье 1904 года он говорит о его поэтическом «косноязычии»: «Стихи Случевского часто безобразны, но это то же безобразие, как у искривленных кактусов…» Характерно, что любое мысленное обращение к цветолюбу-стихотворцу подсознательно вызывало в памяти ботанические образы и сравнения. Писательница Вера Рудич в январе 1902 года смиренно пишет К. Случевскому после посещения его домашнего литературного кружка: «…у меня совсем нет воли и характера, я похожа с этой стороны на какое-то вьющееся растение, которому какой колышек ни подставляй, оно по нему и вьется». Дополнением к покаянному письму Веры Рудич может служить стихотворение, записанное ею в альбом хозяина салона:

Посвящается основателю поэтических пятниц
Жил-был садовник. Чуткою душою
От юных лет прекрасное любя,
С заботой нежной он своей рукою
Роскошный сад взрастил кругом себя:
Близ чайной розы ландыш цвел стыдливый,
Среди капризных ярких орхидей
Нарциссов ряд стоял в красе кичливой,
В бассейне водном рос цветок морей.
И повилику, травку полевую,
К себе садовник добрый перенес…

Бедная травка повилика — Вера Рудич смотрит на «садовника» К. Случевского снизу вверх, смиренно и благодарно. Валерий Брюсов, орлом взлетев к парнасским высотам, бросает холодный взгляд на долину (Николаевскую улицу в Петербурге) и видит там уродливое, но по-своему забавное растение.

Рис. 26. Прорастание банана

К своему же собственному творчеству Брюсов относился с большим пиететом и обижался, когда читатели не разделяли его восторга. В ноябре 1894 года он выговаривал приятелю: «В тебе не возбуждает ни мысли, ни чувства „На журчащей Годавери“, а я не знаю, смогу ли я написать что-нибудь лучшее…»

Лист широкий, лист банана,
На журчащей Годавери,
Тихим утром — рано, рано —
Помоги любви и вере!
Орхидеи и мимозы
Унося по сонным волнам,
Осуши надеждой слезы,
Сохрани венок мой полным.
И когда, в дали тумана,
Потеряю я из виду
Лист широкий, лист банана,
Я молиться в поле выйду;
В честь твою, богиня Счастья,
В честь твою, суровый Кама,
Серьги, кольца и запястья
Положу пред входом храма.
Лист широкий, лист банана,
Если ж ты обронишь ношу,
Тихим утром — рано, рано —
Амулеты все я сброшу.
По журчащей Годавери
Я пойду, полна печали,
И к безумной баядере
Снизойдет богиня Кали!

Рис. 27. Разные черенки: 1) фикус; 2) плющ; 3) пеперомия; 4) роза; 5) мелалейка; 6) циперус

На фотографии 1895 года В. Я. Брюсов изображен в кабинете дедовского дома в окружении экзотических растений. На переднем плане — вместительный, грубо сколоченный ящик с агавами; за ним стоит впечатляющих размеров плетеная корзина — кажется, с рассадой; цветы на подоконнике видны нечетко, так же как и стоящие на заднем плане горшки и второй цветочный ящик, видно только, что растений в них много. Вплот-ную к письменному столу приставлен узкий столик, где на подставке, прямо перед глазами, возвышаются два цветочных горшка: одесную — кустик с резной зеленью, по виду — из папоротников или хвойных (скорее всего, криптомерия), ошуюю — растение с большими листьями, очень похожее на хорошо укоренившийся росток бананового дерева.

Бананы — источник электроэнергии. Electronic Science Rewiew. 1966. № 3.