Страстоцвет, или Петербургские подоконники

Твоя коза с тобою, мой Валерий,
А Пантеон открыл над нами зонт,
Душистый зонт из шапок волькамерий.

Прием угадываемой рифмы — знак-сигнал частушки, шутки — служит стержнем стихотворения. Что же касается волькамерии (клеродендрона), то она пригодна и для горшечной культуры. Это кустарник с неприятно пахнущими листьями и гроздями белых или розовых цветов с кроваво-красными венчиками. Гибким веткам волькамерии необходимы подпорки — без них они безвольно повисают, и все растение начинает стелиться по земле. Боюсь, что юмор Анненского из всех русских литераторов могли оценить только такие знатоки ботаники, как Борис Пастернак или Владимир Набоков. Возможно, им, как и Анненскому, было известно, что самый распространенный сорт этого цветка переводится с латыни как «волькамерия вонючая».

Рис. 35. Тигровая лилия

В «Тихих песнях» и «Кипарисовом ларце» цветут те же самые цветы, какие выращивал Иннокентий Федорович в «директорском садике» при Царскосельском лицее. Имена их так незатейливы, что поэт простодушно рифмует: «розы — туберозы». Особенное пристрастие испытывает Анненский к душистым цветам: благоухают кусты сирени и жасмина, пахнет розой и резедой, преследует тяжелый запах лилий, вызывая приступы астмы и сердцебиение. Каждый пишет как он дышит: одышка и аритмия дают о себе знать в «Прерывистых строках» (как бы несерьезных, но мучительно-болезненных), сонете «Перебои ритма». Точно так же близорукость И. Ф. Анненского обнаруживает себя в обостренном внимании к «обонятельным» образам. Цветочный аромат появляется в стихотворении раньше самого цвет-ка или даже вместо невидимого цветка — например, «Струя резеды в темном вагоне».

Цветы тревожат обоняние и воображение; они недолговечны, увядают на наших глазах, не доживая до последних строк короткого стихотворения, это ме-тафоры бренности земной красоты, хрупкости существования. Они сами — предвестники или спутники смерти: дышат «ладаном разлуки» лилии, левкои и хризантемы «гробовые». Жасмин так же мучим хлорозом (то есть «малокровием», когда у растения желтеют и умирают листья), как сам поэт — неизлечимой болезнью сердца. Печальной лилии в лирике Анненского посвящено столько стихотворений, сколько у иного поэта — возлюбленной: триптих «Лилии» («Второй мучительный сонет», «Зимние лилии», «Падение лилий»), «Аромат лилеи мне тяжел», «Еще лилии», и еще, и еще…

Когда под черными крылами
Склонюсь усталой головой
И молча смерть погасит пламя
В моей лампаде золотой…
. . . . . . . . .
Я не возьму воспоминаний,
Утех любви пережитых,
Ни глаз жены, ни сказок няни,
Ни снов поэзии златых,
Цветов мечты моей мятежной
Забыв минутную красу,
Одной лилеи белоснежной
Я в лучший мир перенесу
И аромат, и абрис нежный.

Цветочные образы Анненского — многозначные, символичные, но при этом удивительно достоверные и точные. Точные настолько, что иногда по незначительным, казалось бы, деталям можно установить даже сорт цветка.