Страстоцвет, или Петербургские подоконники

Для неродившейся души что горше похвалы?
что порицания тяжеле?
В нас качеств нет, ни света нет, ни мглы —
лишь брезжит еле-еле
бесформенный комок на острие иглы…
О сердце-бабочка, мы живы ль в самом деле?
Или настолько, сердце, слаб твой однодневный взлет —
слабее крылий трепетанья
прозрачной бабочки, что как бы не живет,
лишь ветра чувствует дыханье?
На беспорядочном пути то крен, то поворот —
не все ль равно? Зачем ей расстоянье?
И ты не спрашивай, зачем летаешь кувырком,
зачем в паденьи угловатом
опору ищешь ты, как будто строишь дом
из воздуха и аромата
расплавленного меда над цветком…
Но крыша, Господи, прозрачна и крылата!

1971

* * *

Блаженна рассеянность в бывшем саду,
и слабая память блаженна…
Оно и прекрасно, что все постепенно
исходит, как пар изо рта, —
и те, кого ждал я, — их больше не жду,
и те, кого помню, — они сокровенны,
как скрыт механизм крепостного моста
под скользкой брусчаткой под именем Бренны.
И мост не подымется больше, и мест,
какие казались людьми,
здесь больше не встречу… И душу возьми,
о сад одинокий мой, крест.
Когда бы собрание просто дерев,
неловкие груды камней —
все было бы легче, и небо светлей —
а не отворившийся зев,
где туч не усмотришь, не то чтобы звезд
или Елисейских полей.

Сентябрь — октябрь 1971

* * *

Кто знает, какой из ничтожных забот,
какой из хозяйственных нужд
обязан духовностью взгляд?
Посмотришь: твой спутник, казалось бы, чужд
обыденной жизни, касаясь, как сад,
ветвями до нежных высот.
Посмотришь: лицо его оживлено
извилистым деревом мысли его,
и внутренне листья дрожат —
не путник в троллейбусе, но существо,
рожденное в доме дриад,
глядит на дома и деревья в окно,
скользящие плоско назад.
Посмотришь: глаза его там, на стекле,
наполнены скорбью, текут
почти без причины, почти…
Не спрашивай, что опечалило, — труд
напрасный… А спросишь — прости,
когда промолчит он в ответ.
В томленье попутчика, в муке пути
причины возвышенной нет,
как дереву слова на этой земле,
как мысли, что вьется движенью вослед,
нет силы возвысить униженный бред,
ни дальней дорогой брести.

Май 1972

* * *